Как строительство и восстановление храмов

Содержание

смотрите сериал «Батюшка», в котором пойдет речь о том, какими необычными путями люди приходят к вере. Это история о бывшем моряке, который приехал в родную деревню и оказался захвачен общим делом односельчан – восстановлением храма, разрушенного при советской власти. Это настолько меняет жизнь главного героя, прежде далекого от веры, что в итоге он решает сам стать священником.

Смотрите 2 мая в 10:10 на телеканале «МИР» сериал «Батюшка».

Не только в кино происходят такие удивительные вещи. В наши дни находится не так уж мало людей, которые в свой отпуск или каникулы занимаются восстановлением полуразрушенных православных храмов. Есть даже и такие, кто, как в сериале, меняют всю свою налаженную жизнь и остаются жить там, где они нужны больше всего. Что же движет этими людьми?

«Скауты пришли, да так и остались»

Церковь Рождества Пресвятой Богородицы в Изборске Псковской области – не очень большая, каменная. В 90-х годах прошлого века она была в аварийном состоянии: не то чтобы разрушена, но сильно повреждена, а из купола росла береза. Ее восстановление идет с 1997 года, правда, очень медленно. Сначала этим занимались всего несколько местных мужиков.

Восстановление храма

Позже один из них был рукоположен и стал диаконом в том же храме, а два других – пономарями. В то время храмом занимались только они, да престарелый батюшка, архимандрит Никодим Миронов, бывший до этого духовником Вильнюсского монастыря Святого Духа. Сейчас он уже умер, перепоручив заботы о храме молодому священнику, отцу Алексею из другой областной церкви.

«Минувшим летом я почти случайно через знакомых оказался в качестве добровольного помощника в отряде, который занимался восстановлением этой церкви. Местным жителям она была так важна потому, что ее основал в XVII веке преподобный Серапион Изборский – необыкновенно чтимый священник, который в результате своей духовной деятельности стал считаться местными жителями почти что святым. Мощи его покоятся под этим храмом. Поэтому современные жители Изборска в память о нем очень хотели восстановить именно этот храм, тем более что он тесно связан с Богородичными целительными источниками, которые бьют из-под земли до сих пор», – рассказывает доброволец, студент магистратуры МГУ Никита Чистяков

Как рассказал корреспонденту «МИР 24» Никита Чистяков, работа значительно оживилась после того, как в 2001 году в Изборск приехала группа подростков-скаутов. Они искали место под свой палаточный лагерь. Кроме того, им нужен был поблизости храм, чтобы по воскресеньям бывать на службах и причащаться. Обнаружив в Изборске наполовину восстановленный храм, они попросили разрешения принять участие в работах.

С тех пор скаутские отряды каждое лето в одну-две смены работают на восстановлении этого храма, и они там реально очень много сделали. Подключились и местные власти. Бывшим скаутам из самого первого отряда сейчас уже по 29-30 лет, и они до сих пор бывают в Изборске почти все, и продолжают восстанавливать этот храм вместе с новым поколением скаутов.

Сейчас как раз идет набор подростков в отряд, который поедет туда в этом году, если, конечно, в этом году не отменят все лагеря. Поедут московские ребята, и скауты из Пскова.

Храм Христа Спасителя. История строительства и восстановления

«Я бросила себе вызов и решила хотя бы один раз попробовать»

Фото: Екатерины Литвиненко, Ирины Рахманиной, Светланы Городовой и некоторых других из архивов команды «Небо зовёт»
«Для чего едут люди? Во-первых, восстанавливать храм – это Божье дело, ими движет чувство долга. Второе – это дружная компания, возможность жить на природе, романтика, особые отношения, которые выстраиваются внутри команды: очень тёплые, человеческие отношения», – говорит Светлана Городова

, которая уже три года участвует в экспедициях по восстановлению деревянных храмов Русского Севера. В тех краях насчитывается более 600 уникальных деревянных храмов, памятников народного зодчества. Большая их часть находится в плачевном состоянии.

«Существует огромная организация людей, которые работают в рамках проекта «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера». Там несколько отрядов, а штаб этой организации находится в храме Серафима Саровского в Медведково, – говорит Светлана. – Можно прийти туда и заявить о своем желании участвовать в экспедиции.

Нужны, в основном, мужчины, имеющие рабочие навыки: плотники, строители, монтажники. Очень нужны архитекторы. Я ездила как фотокорреспондент, плюс вела отчет об экспедиции в соцсетях и помогала на кухне. Там постоянно нужно было что-то делать, и работы всегда хватало».

Все проекты заранее готовятся в Москве, при необходимости они проходят согласование с Министерством культуры. Есть архитекторы, супервизоры, которые ведут проект, намечают план работ и на месте проводят инспекцию по их выполнению.

Фото: Екатерины Литвиненко, Ирины Рахманиной, Светланы Городовой и некоторых других из архивов команды «Небо зовёт»
«Я сама городской житель, и когда я поехала в первую поездку, то, честно говоря, думала, что мне будет тяжеловато, – говорит Светлана. – Но я бросила себе вызов и решила хотя бы один раз попробовать. И во второй раз я уже просто ждала следующей экспедиции! Оказалось, что и в палатке жить можно, и с комарами справляться, и купаться удавалось то в реке, то в бане. А жить на природе – это здорово: вечером пели песни под гитару у костра, общались, разговаривали».

Сейчас в рамках проекта «Общее дело. Возрождение деревянных храмов Севера» ежегодно в те края отправляются десятки экспедиций, в которых принимают участие сотни добровольцев из Москвы и других городов России. За 13 лет существования проекта состоялось более 70 экспедиций, в ходе которых было обследовано 360 храмов и часовен, а в 153 из них проведены противоаварийные реставрационные работы. Летом девятнадцатого года работы были проведены в 30 храмах и часовнях. В этих экспедициях в приняли участие 750 добровольцев.

«Всякий раз, когда мы работаем, мы участвуем в службах, и это самое главное, – говорит Светлана. – Там все исповедуются, причащаются, мы поем хором, и это получается очень дружно и проникновенно. Эти поездки необыкновенно сплачивают, и мы потом дружим, помогаем друг другу, общаемся. У нас есть общий чат в вотсапе, в котором мы постоянно переписываемся, публикуем новости, планируем новые поездки».

Реставрировать церковь за 100 млн или спасти 100 церквей за 1 млн каждую?

Владимир Станулевич, 22 сентября 2021, 10:47 — REGNUM На Русском Севере сосредоточены почти все деревянные церкви России. Большая их часть — в аварийном состоянии, многие на грани гибели. Порядок реставрации в России таков, что по расценкам Минкульта РФ отреставрировать деревянную церковь средних размеров стоит 100 миллионов рублей.

Как показали судебные процессы по уголовному делу заместителя министра культуры РФ Григория Пирумова, около 40% сметы похищались. Почему Минкульт РФ не выделяет средства на недорогие противоаварийные работы на сотнях объектов, загадка. Не потому, что контракты по 200−300 тысяч рублей кому-то неинтересны? То, что не делает Минкульт РФ, взялась сделать волонтерская организация «Общее Дело».

Преображенская церковь 1679 года в деревне Ижма Приморского района Архангельской области

За 13 лет своего существования организация «Общее Дело», возглавляемое настоятелем московского храма Серафима Саровского протоиереем Алексеем Яковлевым, провела 370 экспедиций, обследовала 360 деревянных храмов и часовен, произвела противоаварийные работы на 153 объектах. Патриарх Кирилл на встрече с ее волонтерами в декабре 2021 года сказал: «На меня особенно приятное впечатление произвела деятельность отца Алексия и всех собравшихся вокруг него братьев и сестер по восстановлению северных храмов. У нас на Севере замечательная архитектура, очень хрупкая, и поразительно, что многие памятники дошли до нашего времени. Инициатива по их спасению имеет поистине историческое значение, и это не громкие слова, поскольку хрупкость этих памятников очевидна, они могут быть уничтожены одной спичкой, как это произошло в Кондопоге».

Отец Алексей Яковлев считает, что люди хотят делать хорошее дело. Они в основном среднего возраста, в 2021 году приехали на Русский Север из 33 городов России — большая часть из Москвы. Ремонт ведется на пожертвования людей и организаций, в этом году помог Президентский грант.

Церкви апостолов Петра и Павла (1722 г.) (слева) и рухнувшая Никольская (1727 года) в деревне Погост (Ратонаволок) Холмогорского района Архангельской области. Волонтеры «Общего Дела» перекрыли кровлю Петропавловской

Итоги 2021 года прокомментировала Лидия Курицына, координатор «Общего Дела»:

«В области за сезон 2021 года в 45 экспедициях побывали 500 человек — волонтеров и реставраторов. Проведены противоаварийные работы на 27 церквях и часовнях, и одна церковь отреставрирована. Это примерно столько же, сколько и в прошлом году, но реально больше — так как коронавирус заставил начать работу позднее. Волонтеры приезжают на объект на неделю, живут в основном в палатках, иногда в домах местных жителей. Питание, проживание за свой счет.

В тяжелом положении находилась часовня мучеников Кирика и Улиты в деревне Федьково Вельского района. У храма 1848 года постройки провалилась крыша, она погребла расписные небеса, за год все поросло травой. Волонтеры разобрали завалы, маркировали сохранившиеся части небес, перевезли в надежное место — Богоявленскую церковь села Пежма. Материалами, бесплатно предоставленными , восстановлена кровля, окна заколочены деревянными досками, установлена дверь, окопаны стены для выветривания. Местные жители нескольких деревень собрали на свою часовню посильные пожертвования.

Плохо было храмам в Нименьге, Онежского района Архангельской области. Их колокольня накренилась и держалась на подпорках. Волонтеры из Москвы, Новочеркасска, Архангельска, Санкт-Петербурга и Новосибирска с помощью альпинистов перекрыли кровлю храма Спаса Преображения (1878 г). В храме, где велись работы, утром и вечером совершались молитвы.

В Ратонаволоке Холмогорского района Архангельской области волонтеры из Воронежа, Твери, Череповца, и Архангельска провели противоаварийные работы на храме святых Апостолов Петра и Павла (1722 г). Крыша храма текла во многих местах, верхние венцы сгнили. Требовалась разборка аварийного потолка в трапезной, установка стропил и обрешетки под кровельным покрытием. Работы обошлись в 300 тысяч рублей. Местные жители предоставили для проживания свой дом.

В Чаколе Пинежского района была перекрыта кровля и установлен крест на храме Великомученицы Екатерины 1897 года постройки.

Сложным объектом была Преображенская церковь 1679 года в деревне Ижма Приморского района Архангельской области. Кровля текла во многих местах, в куполах образовались отверстия. Скаты крыши крутые, пришлось обратиться за помощью к альпинистам, в результате заделаны купола и перекрыта кровля.

Следующий год будем планировать осенью, думаем сделать не меньше, чем в этом году».

Часовня мучеников Кирика и Улиты (1848 г.) в деревне Федьково Вельского района Архангельской области. Кровля рухнула и погребла расписные небеса. Волонтерами «Общего Дела» крыша восстановлена, небеса разобраны и перевезены в церковь села Пежма

Работы на каждом объекте «Общего Дела» обходятся в сотни тысяч, редко в миллионы рублей, собранных с благотворителей — в основном простых людей. Власти Архангельской области подписали договор о сотрудничестве с организацией, ее руководители договором довольны. Но средств по договору на спасение церквей и часовен регионального значения не выделяется, как не выделялись до 2021 года и на реставрацию церквей.

Областной бюджет, вслед за федеральным Минкультом, готов выделять десятки миллионов на реставрацию нескольких светских памятников истории и культуры, но раздать те же деньги на противоаварийные работы на сотнях церковных памятников не готов. Хотя в Архангельской области, согласно докладу Архангельской областной прокуратуры 2015 года, из 1849 памятников лишь 398 находятся в удовлетворительном состоянии, в неудовлетворительном — 609, в аварийном — 409, утрачено — 413. За пять лет ситуация изменилась только к худшему. Спасти деревянные церкви реставрацией не получится, решить проблему в значительной степени может «Общее Дело».

Читайте ранее в этом сюжете: Зимой хозяева Верхнего Рыболово — тени людей со старинных фотографий

«Просто мы воплощаем великие мечты»

Фото: Екатерины Литвиненко, Ирины Рахманиной, Светланы Городовой и некоторых других из архивов команды «Небо зовёт»
«У каждого свои причины участвовать в этом общем деле, – сказал корреспонденту «МИР 24» командир экспедиций «Небо зовет» в рамках проекта «Общее дело. Возрождение деревянных храмов русского Севера» священник Дмитрий Николаев

. – Кто-то хочет послужить, кто-то хочет отвлечься, кто-то хочет приключений, кто-то хочет не просто пойти в поход, а отправиться в такие же условия, но ради достойного дела. В любом случае, люди едут с одними мыслями, а там встречаются с совсем другими, более глубокими смыслами. Они получают такие впечатления, о которых они даже не подозревали.

Потому что там происходит единение человека и святого дела. И, конечно, все это под рукой самого Господа. Связь с Богом в таких поездках очень осязательна. Понимаете, там обстановка постоянного делания. Люди не сидят, не медитируют, не думают о том, что они ощущают или чувствуют.

Люди постоянно что-то делают вместе – ради Бога, ради Христа! Находясь внутри всего этого процесса, они напитываются благодатью. Когда они ехали первый раз, они не думали, что так будет. Они просто не знали, что так бывает».

По словам отца Дмитрия, люди приходят очень разные. Бывают и неверующие, они меняются. «За пять лет у меня было 12 поездок, – говорит он. – И в каждой поездке есть люди, которые впервые исповедуются и причащаются прямо там, в восстанавливаемых храмах. Люди, которые благодаря этим поездкам открывают для себя Церковь. Чудес там хватает.

Что-то в нас меняется навсегда, мы становимся после экспедиции немного другими. И ждем, когда будут новые поездки. Ведь каждый раз открывается что-то новое. Любая такая поездка бесследно не проходит».

Фото: Екатерины Литвиненко, Ирины Рахманиной, Светланы Городовой и некоторых других из архивов команды «Небо зовёт»

Отец Дмитрий Николаев рассказывает, что в поездках его команды постепенно создалось четыре семьи. В состав первой экспедиции в 2013 году входило 10 человек. А потом число всё время росло, и в прошлом году в экспедиции было уже 55 участников. Среди них есть и те, кто был в самых первых экспедициях.

«Последние два года у нас очень большие объекты, – говорит священник. – Мы работали очень быстро и очень плодотворно. Реально совершались чудеса: за две недели аварийный храм превращался в нормально функционирующий, в котором мы служили литургии, детей крестили. А ведь были руины! Ни крыши, ни полов – ничего не было!».

«Строго говоря, то, что мы делаем, называется консервация, нечто временное, но у нас сложилась традиция делать так, чтобы это простояло еще очень долго. Неизвестно, в каком году или веке в этих храмах появятся реставраторы», – рассказывает священник.

Всё это делается на личные деньги волонтеров и на те средства, которые удается собрать всем миром на краудфандинговых платформах. «Мы собираем конкретно, по смете. Сейчас, например, мы готовим крупный проект, и, как только он будет окончательно утвержден и создана смета, мы начнем собирать средства.

Русский Север, он затягивает. Почему едут люди? Душа просит чего-то, чего не находит в мегаполисе. Потому что жизнь в мегаполисе неестественная. Человеку нужно трудиться на земле, человеку нужно дышать, человеку нужно смотреть вдаль.

И когда человек вырывается отсюда и оказывается там, он начинает смотреть на мир ясными глазами, и это производит на него ошеломляющее действие!

«Помните фильм «Курьер»? – говорит отец Дмитрий. – Там главный герой подарил другу пальто, о котором тот мечтал, и пожелал мечтать о чем-то великом. Так вот, отправляясь на север, мы воплощаем великие мечты».

Восстановление храмов в России

На сегодняшний день существует большое количество церквей и храмов, которые нуждаются в восстановлении или частичной реставрации. Чтобы решить эту проблему, важно учитывать сознательность прихожан и посильную помощь государства, ведь святыни ежегодно теряют свой внешний вид, постепенно разрушаясь.

Конечно же, духовная значимость православных церквей во многом превосходит её эстетические качества, но восстанавливая храмы, мы и сами духовно обогащаемся, так как не забываем собственные исторические и культурные корни. Нужно радоваться тому, что на сегодняшний день религия неразрывно связана с культурными объединениями, занимаясь просветительской деятельностью среди населения.

Участие АНО «Чудотворная Столица» в подобного рода деятельности также играет свою немалую роль, ведь за несколько лет у нас получилось приобщить к восстановлению нескольких храмов неравнодушных прихожан и сотрудников нашей организации. Благотворительность – это лучший способ помочь православной религии в этом деле, так как каждый человек способен выделить ту часть финансовых средств, которую он посчитает нужной. Дело в том, что раньше по всей России оказались в ужасном состоянии тысячи монастырей, церквей, храмов и соборов, которые были брошены на произвол судьбы, или же эксплуатировались в бытовых целях. Такое неблагосклонное отношение к святыням никак не способствовало их целостности и сохранности, а потому, когда такие объекты были переданы Русской Православной Церкви, то они сразу же подверглись положительным изменениям. Начиная с 1987 года в России стали открываться новые приходы, в которых церковь так сильно нуждалась, и многие святыни были успешно восстановлены и отреставрированы.

«Нам открылся такой глубокий и интересный мир!»

Из архива Надежды Петровой
И еще одна история, перевернувшая судьбу женщины, которая начала с росписи храма, и осталась жить при храме навсегда. Церковь Николая Чудотворца в селе Васильково, Кувшиновского района Тверской области – это большой каменный храм, построенный в первой половине XIX века. «К нашему времени с архитектурной точки зрения он был в общем-то в нормальном состоянии, но внутреннее убранство пришло в полную негодность. – рассказывает Надежда Петрова, поющая на клиросе этого храма. – В тридцатые годы его стены закрасили грубыми темными красками. Наш батюшка, отец Дмитрий Волгин – художник, и потерпеть этого он, конечно же, не мог, да и прихожане были недовольны. Они все вместе хотели отремонтировать и обновить храм».

Отреставрировать его официально не получалось, но о ремонте храма попросили местные власти. Батюшка им сказал, мол, если вы хотите, чтобы мы сами отремонтировали храм, то присылайте ко мне молодежь, которая может на энтузиазме в этом участвовать. «Так, через знакомых, мы с подружкой и узнали об этом, – говорит Надежда. – И вот мы все бросили и приехали.

Поскольку мы художники, то, когда мы познакомились с миром иконы, нам открылся такой глубокий и интересный мир, что захотелось в него войти через какую-то деятельность. В конце концов, вокруг храма собралась небольшая команда, которая занималась его реставрацией. Жили при храме и расписывали его. С нами работал один очень хороший художник, иконописец Алексей Вронский.

Батюшка тоже расписывал храм, а мы в основном занимались орнаментами. В то время туда приезжало большое количество молодежи, которая сменяла друг друга. И вся эта работа была необыкновенно вдохновенной. Весь храм мы расписали за два года. Я и еще несколько человек жили постоянно, остальные приезжали, когда могли.

При храме есть несколько домов и сторожка – там и обитала наша маленькая община. И до сих пор эта община существует, хотя из того состава почти все разъехались, но она пополняется уже другими людьми. Только я продолжаю жить при храме».

Потом появилась новая работа. В Кувшиново не было своей церкви, а до села Васильково жителям было далеко добираться. Сначала местные власти отдали под храм старое деревянное здание – бывший детский садик. Его расчистили, отремонтировали и переоборудовали под церковь. Но потом один за другим случились два пожара, и это здание сгорело.

«Тогда мы стали строить деревянный храм в стиле старинной деревянной русской архитектуры. – говорит Надежда. – Чертежи для этого проекта сделала архитектор, духовная дочь нашего батюшки. И, конечно, тоже бескорыстно, как работали мы все. Богатых спонсоров у нас не было, поэтому храм в честь Преподобного Амвросия Оптинского мы строили долго – целых 10 лет. Теперь-то там уже идет активная храмовая жизнь».

Мы постепенно сделали иконостас, витражи, резные иконы. Наш батюшка отец Дмитрий Волгин там служит, и украшает его по мере сил. Сейчас в нижней части храма мы сделали крестильню: установили большую купель в виде креста, заканчиваем росписи для стен. Работы хватает.

Работы действительно много, и на наш век еще хватит. Впереди лето, восстановительные проекты опять оживятся. Уже сейчас формируются экспедиционные команды. Все, кто хочет поучаствовать в этом деле, может заявить о себе, найдя в интернете проект по душе. Или, если на участие своим трудом духу пока не хватает, то можно помочь деньгами: пожертвования принимаются, и информацию о сборе средств найти совсем не сложно.

Источник: ru-shkola.ru

Как строительство и восстановление храмов

— Владыка, насколько я знаю, за истекший год Вам немало удалось сделать…

— С Божией помощью в нашей епархии идет процесс строительства и восстановления храмов, который начался еще в то время, когда нашу единую тогда епархию возглавлял Епископ Саратовский и Вольский Лонгин (ныне Митрополит).

И сегодня храмы строятся, находятся добрые люди, которые этому помогают. В разных местах по-разному складывается. Где-то это происходит благодаря большой активности самого священника и общины, а где-то нам помогает крупный жертвователь.

К примеру, благодаря помощи председателя Государственной Думы (тогда — первого заместителя руководителя администрации Президента) Вячеслава Викторовича Володина нам удалось один храм выстроить с нуля и четыре — достроить и благоукрасить. Это храм великомученицы Екатерины в Новоузенске (на историческом месте разрушенного храма, который был чуть поменьше кафедрального Александро-Невского в Саратове), храм в честь Казанской иконы Божией Матери в Александровом Гае, Никольский храм в Ершове, церковь в честь Державной иконы Божией Матери в поселке Горный — райцентре Краснопартизанского района, и храм в честь Феодоровской иконы в Озинках.

Все это — отдаленные районы, многие из которых граничат с Казахстаном: граница не только области, но и России. Строительство православных храмов там имеет особое значение. Обстановка в этих районах сегодня очень и очень непростая. Наблюдается отток русского населения и большой приток — из Казахстана и с Кавказа.

Когда русские оказываются в меньшинстве, православный храм — это уже не только религиозное сооружение, это своего рода очаг или форпост русской веры, русской культуры, русской государственности. Он помогает людям не забыть, кто они такие, не утратить национально-духовную идентичность. Об этом я и говорил с Вячеславом Викторовичем — даже не как с меценатом, жертвователем, а именно как с государственным мужем. И он откликнулся и оказал нам помощь, нашел средства на строительство храмов в этих районах.

Храм в честь Феодоровской иконы Божией Матери, Озинки

Люди сегодня приходят в храм — не просто поставить свечку и подать записку, они ищут для себя духовной опоры. По-другому и быть не может! Это так чувствуется, особенно в Алгае, в Озинках. В Озинках вообще можно говорить о своего рода ренессансе: люди очень воодушевлены, на освящение храма собралось просто невероятное количество народу.

Действует воскресная школа, создали даже церковный женсовет. Вокруг храма концентрируется очень много людей, и они берут на себя ответственность за храм, за церковную жизнь. Устраивают общие трапезы, проводят беседы, встречи, всевозможные мероприятия — масса интересной работы, которая, как мне кажется, помогает человеку почувствовать свою принадлежность не только к Русской Православной Церкви, но и, в принципе, к русской культуре.

— Но всегда ли нужны «большие люди», чтобы в глубинке, в райцентре или отдаленном селе появилась, наконец, церковь?

— Нет, не всегда. Иногда местный фермер хочет построить храм, иногда предприниматель, живущий, может быть, давно уже в городе, но не забывший родное село.

Не всегда это воцерковленный человек; просто, будучи внимательным, он видит: там, где появляется храм, начинается хоть и небольшое, но все-таки развитие и церковной, и околоцерковной, и общественной жизни, появляется какая-то перспектива. И поэтому он выходит с инициативой — строим в селе церковь.

Например, село Кривояр Ровенского района, храм во имя святой равноапостольной княгини Ольги. Директор ООО «Кривоярское» Владимир Иванович Часовских действительно для себя понял, что если он сегодня не займется спасением этого села, если он не построит в нем храм, то завтра Кривояр вообще прекратит существование. И построил храм, и отремонтировал школу, и поставил памятник героям Великой Отечественной войны. То есть наряду с храмовым строительством он заботится и обо всем селе.

Еще пример: село Камышово Дергачевского района. Храм во имя святого равноапостольного князя Владимира построил Александр Григорьевич Бесшапошников — человек, который владеет там землей и занимается сельским хозяйством.

И в других местах находятся люди, не всегда богатые, просто понимающие ситуацию, ощущающие эту необходимость. Например, есть у нас в Озинском районе село Солянка. Там очень засушливый климат, полупустыня, трудности с водоснабжением. Там вода привозная, пять рублей ведро питьевой воды стоит. И вот нашелся человек, он живет в Саратове, но родом из Солянки — Андрей Першиков.

Пришел к вере, воцерковился, и появилось у него желание построить храм в родном селе. А человек совершенно небогатый: небольшой частный бизнес, торгует запчастями, магазинчик у него в Саратове. И вот он на собственные средства и средства людей, которых он смог привлечь к этому делу, построил небольшой храм в честь Иверской иконы Божией Матери.

Благоукрасил его как мог, поставил небольшой иконостас, сделал отопление. Когда освящали храм, когда я направлял туда священника, у нас были большие сомнения: что там может получиться? Потому что это не просто приграничный район, это — ну просто несусветная глушь. А оказалось — прекрасный опыт. Приход растет, развивается, воскресная школа действует. И люди откликнулись.

Сначала им было непросто, страшно прийти в храм. Очень настороженно они к этому отнеслись. А потом поняли, что батюшка, который к ним приезжает и служит, хочет помочь им, поддержать их, укрепить. То есть совершенно очевидно, что происходит определенное возрождение.

— От кого чаще исходит инициатива строительства храма — от жертвователя, от местного населения или «сверху» — от духовной власти, то есть от Вас? Как участвует в строительстве храма и вообще в решении вопроса, быть ли в селе церкви, местное население?

— По-разному. Но очень часто бывает, что нет жертвователя. И от местного населения инициативы не приходится ждать: если в селе не было храма, если люди в глаза никогда не видели священника, как они сами придут и скажут: мы хотим. Они и не знают, что это нужно сделать.

Поэтому в более или менее крупных селах храм основывается по благословению правящего архиерея, это инициатива епархиальной власти. Для того, чтобы зародилась церковная жизнь, нам самим приходится делать первый шаг. Начинаем строить церковь, находим какое-то помещение под временный храм — когда-то бывший магазин, когда-то в клубе или в совхозной конторе комнату просим, делаем там косметический ремонт, ставим временный иконостас, прикрепляем священника, он встречается с людьми, общается — и вот небольшая общинка понемногу начинает собираться. И мы видим, что людям это нужно. И к тому моменту, когда будет построен, наконец, постоянный храм, в селе уже есть полноценный, живой приход.

Понимаете, люди, конечно, реагируют по-разному. Сколько раз так было: приезжаю в село, начинаю общаться с местными жителями, они спрашивают: «Ну что, когда вы нам будете церковь строить?». И приходится им объяснять, что мы не имеем такой возможности — взять да и построить, как государство строит какой-нибудь очередной водозабор или линию электропередачи.

Людям кажется, что Церковь — это тоже государство своего рода: она должна построить для нас храм, тогда мы, может быть, будем в него ходить. Приходится объяснять: мы готовы вас поддержать, но вы сами проявите какую-то инициативу, помогите начать. И дальше у нас по-разному складывается. Где-то потяжелее, где-то полегче. Где-то люди откликаются, а где-то стоят и ждут, когда кто-то другой сделает все за них.

Многое или даже все зависит от батюшки. От личности. Если священник действительно проявляет любовь к людям, если они видят в нем искреннего, доброго, открытого человека, они идут навстречу. И тогда происходят очень интересные перемены. Например, в селе Шумейка Энгельсского района никогда храма не было.

И вот, секретарь Епархиального управления священник Виктор Тихонов стал объединять людей. Образовалась инициативная группа, которая начала помогать в организации приходской жизни и в устройстве храма во имя пророка Божия Илии.

Со временем я назначил настоятелем на этот приход иеромонаха Виссариона (Самусева) — живого, прекрасного человека, который всем сердцем радеет за храм, за общину. Он при этом является настоятелем еще одного храма в воинской части. И сегодня в Шумейке отремонтирован небольшой домик, где располагается храм, огорожена территория, построен летний навес, где проводят беседы, совместные трапезы. Храм стал одним из центров, где собираются люди.

— Мы с Вами говорим о новых храмах, а есть еще такая крайне проблемная тема, как восстановление старинных, дореволюционных церквей, в том числе и в глубинке. Некоторые из них, насколько я знаю, удалось спасти, в том числе и благодаря инициативе местных жителей: Троицкий храм в Малом Перекопном, Михаило-Архангельский храм в Маянге…

— У нас есть еще очень интересное село Борисоглебовка, это Федоровский район, сорок километров в степь от дороги. Там старинный храм Михаила Архангела, середина XIX века. Конечно, в советское время он был сильно разрушен. Но вот в самом начале 90-х годов местный председатель колхоза, совершенно неверующий, казалось бы, человек, член КПСС, почему-то очень захотел храм отремонтировать.

Он пригласил рабочих — специально ездил в Москву, искал там разбирающихся в этом деле людей. И к 1999 году храм был полностью восстановлен. Хотя приходскую жизнь в этом селе живой и активной, к сожалению, пока не назовешь.

— А деревянный Никольский храм в Пограничном? Он ведь совсем разваливался, а теперь преобразился, обрел купол, колокольню…

— Да, это очень интересный храм в старинном казачьем селе… Он числится памятником архитектуры областного значения, и на его восстановление в свое время мы добились выделения средств из федерального бюджета. Небольшую сумму, но удалось получить и профинансировать начало восстановительных работ. Там сделали крышу, подвели новый фундамент, поменяли прогнившие венцы.

Он больше не разваливается, но закончить реставрационные работы пока не на что, не вижу источников. А это ведь на самой границе с Казахстаном. Очень мало местных жителей осталось в селе. И с приходом достаточно сложно. Хотя богослужения там регулярно проходят.

— А теперь поговорим о райцентре, о городе Покровске, который, к сожалению, до сих пор называется Энгельсом.

— Здесь, конечно, хотелось бы сделать больше. Но это, к сожалению, такой процесс, в котором не все от нас зависит. Мы, что можем, делаем. А дальше нужно еще, чтобы Господь нам помог, и чтобы люди нашлись добрые. Попытаюсь обобщить ситуацию в Покровске. Это проблема всех городов, имеющих определенную перспективу развития.

Покровск — город перспективный. Люди здесь стараются покупать жилье. Власть выделяет участки под строительство новых микрорайонов. На землю большой спрос. Поэтому найти участок, получить его и начать строительство храма здесь крайне сложно. Когда я сюда перебрался из Саратова, то увидел, что действующих храмов не хватает: надо брать новые участки, строить храмы в новых районах.

А земли нет. Земля либо уже вся выкуплена, либо уже выделена под застройку коммерческим структурам. Это стало самой серьезной нашей проблемой — поиск участков для новых храмов. Администрация ЭМР пошла нам навстречу, и несколько участков были выделены. Сейчас у нас на этих участках в основном действуют временные храмы, приспособленные.

Но я надеюсь, что со временем там будут построены храмы полноценные, большие. Хотя трудностей много.

Вот пример: храм во имя святителя Спиридона Тримифунтского на улице 148-й Черниговской дивизии. Хорошее место. Но весь участок пересечен коммуникациями. В общем, это все упирается, естественно, в денежные средства, а точнее, в их отсутствие. Пока мы там поставили временный храм, но он вмещает не больше ста человек.

И там уже сложился очень хороший, большой приход, динамично развивается церковная жизнь.

Храм во имя святых равноапостольных Константина и Елены на улице Колотилова — тоже в крупном районе, где много живет народу, хороший участок был выделен. Можно будет построить со временем большой, хороший храм. Пока мы там поставили небольшой домик, в нем помещаются и храм, и воскресная школа. И люди ходят в храм, и очень довольны, что у них есть теперь церковь рядом.

Еще был выделен участок рядом с Банным озером. Это лесопарковая зона — там уже заложен фундамент большого, прекрасного собора в честь Преображения Господня. И можно будет очень красивый парк вокруг храма разбить. А сейчас там пока тоже временное помещение.

Конечно, очень важно строить храмы и на окраинах города (в спальных районах). И у нас уже сегодня почти во всех концах города действуют приходы. Например, храм в честь иконы Божией Матери «Неупиваемая Чаша», это район Мясокомбината. Там выделен участок, и на нем уже действует приспособленный храмик. А со временем вырастет большой храм.

Покров-на-Волге — маленький храм в память о разрушенной Покровской церкви, давшей имя городу

— В день именин Вашего города, в праздник Покрова Пресвятой Богородицы, Вы открыли Покров-на-Волге — так его уже все называют; маленький, но очень красивый храм на месте выстроенного в 1781-м и разрушенного в 1931 году большого Покровского храма, который и дал имя городу. Как я понимаю, восстановить этот храм в прежнем виде не представлялось возможным?

— В прежнем величии — нет, конечно. Это ведь был огромный храм, на три тысячи молящихся. На его месте теперь детский сад, не разбирать же его. Но хотелось, чтобы историческая справедливость восторжествовала. И очень большое было желание у нас у всех — отметить то место, откуда город наш начал развиваться, где стоял первый Покровский храм.

Построить хотя бы храм-памятник, храм-часовню, чтобы люди — не только церковные, верующие, но и просто неравнодушные граждане города нашего и гости — могли видеть и понимать: да, была у нашего края, у нашего Отечества другая история. Чтобы люди иначе к прошлому нашему относились.

Строительство этого храма стало возможным благодаря ктитору — председателю правления ООО «Группа компаний Белая Долина» Алексею Сергеевичу Михайлову, неравнодушному человеку, который уже второй храм в нашем городе построил.

— Но куда же Вы дели всесоюзного старосту. Михаил Иванович Калинин стоял — спиной к строящемуся храму. Где же он сейчас?

— После консультаций с местными краеведами мы решили перенести его к вокзалу. Считается, что, когда он в 1919 году посещал Покровск, он выступал перед рабочими на вокзале. Вот пусть там и стоит. Буквально за три дня до праздника и до открытия храма Покрова-на-Волге Михаил Иванович у нас собрался и переехал на новое место жительства.

Территорию около храма мы уже начали благоустраивать. Бог даст, на следующий год, если все будет хорошо, всю улицу реконструируем: плитка, скамеечки, елочки, освещение — все, как полагается. И возможно, даже поставим там памятник святым благоверным Петру и Февронии, чтобы молодые люди, которые сегодня вешают замки на ограду набережной и кидают ключи в Волгу, могли постоять у памятника, потом помолиться в храме и настроиться на хорошую, добрую, искреннюю жизнь в любви и согласии.

Внутренняя роспись храма «Покров-на-Волге»

— Надеетесь ли Вы на то, что город Покровск наконец перестанет быть Энгельсом? Стремитесь к этому?

— Я уже пять лет на это надеюсь. Я полагаю, немного среди наших земляков людей, которые хотели бы быть энгельситами. Большинство называет себя покровчанами.

И если, допустим, 10–15 лет назад переименование города было невозможно, жители этого не принимали — и по причине экономической, политической ситуации тогдашней, и просто потому, что Церковь, церковная жизнь находилась еще на периферии общественного сознания, — то сегодня ситуация меняется в лучшую сторону. Большинство наших горожан было бы «за».

А финансовые проблемы, возникающие при смене топонима, вовсе не так страшны на самом деле — они разрешимы. Беда в том, что наши руководители не считают это первоочередной задачей, относятся к имени города как к чему-то не главному, вторичному. Я к этому отношусь немножко по-другому: имя не есть что-то второстепенное. Имя — это базисная вещь.

Вот есть город, и есть историческая правда о нем: он — Покровск. Помните капитана Врунгеля: «Как вы яхту назовете, так она и поплывет»? Пока мы будем энгельситами, полноценной жизни, чувства своей истории, чувства национального достоинства у нас не будет.

Если бы мы были покровчанами, был бы город официально назван Покровском, мы бы иначе себя чувствовали, и, мне кажется, многое бы переменилось. Но здесь должна быть, наряду с желанием обывателей, еще и политическая воля нашего руководства. Мы работаем над этим, общаемся с представителями власти. И надо сказать, что глава администрации, депутатский корпус, по большому счету, уже не против. Не хватает какого-то решительного шага.

Материал подготовлен в рамках проекта «Духовные скрепы Отечества — история и современность». При реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 05.04.2016 № 68-рп и на основании конкурса, проведенного Фондом поддержки гражданской активности в малых городах и сельских территориях «Перспектива».

Источник: eparhia-saratov.ru

Нечего оплакивать: как в России восстанавливают утраченные соборы и храмы

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Спустя сутки после пожара в Соборе Парижской Богоматери во Франции, на восстановление сгоревших построек пожертвовали 700 млн евро. И не только французы. Владимир Путин на следующий день предложил отправить в Париж лучших реставраторов страны.

Россияне же стали делиться фотографиями с поездок к Нотр-Даму, с сожалением отмечая, что больше такого фото не сделать.

События спровоцировали не только волну скорби, но и размышления над тем, а как в России берегут памятники зодчества. Новости ТВК узнали, в каком состоянии находятся старые русские храмы как за 20 век пострадали соборы в Красноярском крае.

Нечего оплакивать: как в России восстанавливают утраченные соборы и храмы

Спустя сутки после трагедии на восстановление Нотр-Дама со всего мира пожертвовали 700 млн евро. Самые крупные суммы были переданы от французских корпораций.

Помощь предложили из Грузии – бизнесмены, которые занимаются экспорт алкоголя, заявили, что готовы перечислить Нотр-Даму 10 тыс. евро. За что были осуждены всемирно признанной оперной певицей из Грузии Анитой Рачвелишвили:

«Разрушенные исторические памятники, голодные люди, больные обреченные люди и еще много чего, и они примут участие в восстановлении Норт-Дама?! Вы вообще… Я скоро перейду на проклятия», – пишет Анита на своей странице в социальной сети Facebook.

В России тоже пообещали помочь Нотр-Даму – Дмитрий Медведев заявил об этом в обращении к властям Парижа. В Минкульте предлагали начать собирать матпомощь среди россиян, а Владимир Путин пообещал отправить на реконструкцию лучших реставраторов России.

Рунет, которому впечатления о Нотр-Даме подарило творчество Виктора Гюго, осознал, какое культурное наследие пало в жертву пламени. Общий настрой соцсетей, скорбящих по утрате, вывел другую часть на эмоции. Некоторые стали вспоминать, что в России были свои трагедии и не так давно. Но им сочувствовали, кажется, в меньшей степени.

«В нашей стране, в нашем городе Магнитогорске, всего три месяца назад взорвался дом. Погибло 39 человек, шестеро из них дети. За них никто не молился, кроме родных. Все были заняты рассуждениями о том, взрыв ли это газа или происки кровавой гебни.

И правильно – в Магнитогорске заводы и хрущевки.

В Париже фуагра, Галери Лафайет и каменные истуканы» – написал колумнист портала Snob.ru Максим Валецкий.

15 апреля (накануне пожара в Париже) СМИ Ярославля опубликовали фото блогера Светланы Поздняковой. Она показала, в каком состоянии находится 216-летний храм в селе Резанино. 60 лет это здание стоит заброшенным. На куполе храма покосился крест.

И это не единственный такой храм, который встретился на пути девушке-фотографу в Ярославской области. В своем Instagram она опубликовала снимки разрушающегося храма из с. Курба с наполовину осыпавшимися куполами.

Только за последние 30 лет в Центральной России пожаром были полностью уничтожены 45 деревянных храмов, многие из которых были памятниками архитектурного наследия.

Блогер Александр Бокарев, например, ежегодно пишет о потерянных памятниках деревянного зодчества, но в силу специфичности, записи интересны лишь ограниченному кругу лиц.

Источник: tvk6.ru

«Общее дело»: зачем восстанавливать брошенные церкви на Русском Севере?

Когда мы восстанавливаем храм, мы становимся в один ряд с теми, кто его создавал. И это не виртуальное соприкосновение со своим народом и историей, а прямое, физическое. Сохранение этих храмов – в прямом смысле сохранение русской земли

Кто и зачем восстанавливает деревянные храмы Русского Севера? Что это такое вообще – Русский Север, и каков его дух? Об этом и многом другом в рубрике «Кто есть кто в благотворительности» мы говорим с настоятелем строящегося храма св. равноп. кн. Ольги в Останкино, клириком храма Тихвинской иконы Божией Матери в Алексеевском отцом Алексеем Яковлевым, руководителем проекта «Общее Дело» в Благотворительном Фонде содействия возрождению Храмов Отечества.

отец Алексий с сыном Николкой

«Общее Дело. Возрождение деревянных храмов Севера» является проектом Благотворительного Фонда содействия возрождению Храмов Отечества. Основан в 2007 году. Проект нацелен на сохранение памятников деревянного зодчества Русского Севера, проведение противоаварийных и реставрационных работ.

Руководитель проекта: иерей Алексей Яковлев, сотрудник Синодального отдела Москвоского Патриархата по взаимодействию с Вооруженными Силами, клирик храма Тихвинской иконы Божией Матери в Алексеевском г. Москвы, настоятель строящегося храма св.равноп.кн. Ольги в Останкино.

– Почему вы стали заниматься восстановлением храмов?

– Однажды моя супруга художница Татьяна с подругой проезжала через одну поморскую деревню и услышала стук топоров. Вообще, это редкое явление, когда в небольших деревнях восстанавливается храм. Даже священников в таких деревнях нет. Они поднялись на колокольню, хотя лестницы внутри только делались, и это было опасно.

Дедушка, который занимался ремонтом, отругал и Таню, и ее подружку за безрассудство. А потом показал на дом и говорит: вот там моя бабушка, она вас чаем напоит. Так мы познакомились с Александром Порфирьевичем Слепининым из д. Возогоры Онежского района Архангельской области. Ему тогда было уже почти 80 лет.

Он понимал, что после его смерти окончательно разрушится и колокольня, и храм, а надо сказать, что здесь чудом сохранился ансамбль из трех храмов. Александр Порфирьевич решил, насколько это в его силах, сохранить колокольню. Фактически на свои средства он накрыл крышу у колокольни, чтобы она дальше не разрушалась. Вместе с женой они испрашивали у государства помощи, но даже те 15 тысяч, что им выделили, по дороге разворовали, и до них дошли копейки…

Я, узнав об этой истории, решил, что наша семья будет отдавать десятую часть доходов этому дедушке на стройматериалы. К этому присоединились и наши друзья. Приятно, когда человек что-то созидает, а ты ему помогаешь. В результате была восстановлена колокольня и законсервирован Никольский храм.

Летом 2006 года мы с супругой приехали в отпуск в этот же Онежский район. Я зашел, точнее даже влез, в храм Зосимы и Савватия 1850 года постройки. Он был рухнувший, заросший кустарником и деревьями, с обрушившейся алтарной частью и падающей колокольней. «Войти» в храм можно было только через окно.

И хотя там толком ходить было нельзя, когда я туда попал, меня посетило и долго не оставляло удивительное чувство: как будто здесь совсем недавно служили литургию… Уезжая, этому же дедушке мы оставили средства, чтобы он вынес сгнившие части крыши, убрал сгнивший пол, освободил бы храм от мусора. Оставили ему 10 тысяч рублей.

Но на эти деньги, как мы вскоре узнали, он не только мусор вынес, но сделал новую крышу, потолок, полы. Лично для меня это было шоком. В итоге, полное восстановление храма силами местных жителей, которые работали бесплатно, обошлось в 70 тысяч рублей. Тогда нам с женой пришла в голову мысль, что раз так недорого стоит восстановить один храм, то почему бы не сделать это со всеми деревянными храмами Севера, найдя единомышленников?

Идею проведения противоаварийных работ в деревянных храмах Поморья поддержал мой непосредственный начальник протоиерей Дмитрий Смирнов, тогда председатель Синодального Отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами. Он сказал, что всю жизнь об этом мечтал. Поддержал идею и Преосвященнейший Тихон, бывший тогда епископом Архангельским и Холмогорским.

Именно в его епархии было больше всего брошенных храмов. Так появилась группа любителей Русского Севера, разработавшая проект «Общее Дело. Возрождение деревянных храмов Севера».

– А почему Север? Ведь по всей России стоят разрушенные храмы?

– Деревянное зодчество – особая и уникальная часть нашего культурного наследия. Если говорить о культуре России, то первое, что отличает ее от европейской культуры – это иконопись и деревянная архитектура. В первую очередь хотелось поддержать именно ее, как наиболее уязвимую и находящуюся под угрозой полного исчезновения. Каменный храм более долговечен.

А дерево разрушается значительно быстрее. Да и провести здесь противоаварийные и консервационные работы гораздо дешевле, чем в случае с каменным храмом.

И мы подумали, что если с Божьей помощью восстановить деревянные храмы по всему Северу (а их, возможно, около 600, хотя никто не знает, сколько точно), то дальше можно будет переносить опыт и на каменные. Каменных неимоверно много – десятки тысяч брошенных храмов.

Там, где русский становится русским

– Север – это уникальное место на земле. Русские там начинают чувствовать себя русскими. Писатель Юрий Казаков в своих воспоминаниях написал, что он впервые почувствовал, что такое быть и что он есть только в тридцать лет, когда приехал на Белое море. С этого момента начинается его рождение как личности.

Север удивлял всегда и всех русских людей, прежде всего художников. Вспомните Васнецова, Билибина. Русский Север пробуждает в душе русского человека, все лучшее, настоящее и глубокое. Однажды Дмитрий Сергеевич Лихачев, который сказал много добрых слов о Севере, написал, что возрождение России начнется с Севера.

Я так говорю, потому что все это подтверждают мои собственные наблюдения. Все люди после наших экспедиций ни о чем другом ни говорить, ни думать не могут. Все без исключения рассказывают о том, что они открыли там, на Севере. Порядка 80% наших волонтеров принимают участие в последующих экспедициях.

То есть нет таких людей, которые раз съездили, а потом перестали бы быть участниками проекта. Все, кто съездил, отправляются и на следующий год, и через год.

Это знакомство с русским Севером – настоящее потрясение, причем не от буйных красок, как на юге, где насыщенная природа и море. Здесь потрясение внутреннее и душевное, в каких-то очень тонких красках. Люди соприкасаются со своей культурой и природой. И это для них становится открытием и шоком. А главное, что люди друг друга узнают.

А узнать человека не так то просто. Но именно в экстремальных условиях каждый из нас становится тем, кто он есть и проявляет самые лучшие качества, которые только возможно.

Наши экспедиции строятся так, что мы едем туда, где нас никто не ждет. Мы едем туда, где без нашего участия храм непременно погибнет, где нет священника, отвечающего за храм, где нет местных жителей, заинтересованных в сохранении храма.

Когда приезжаем, местные жители к нам относятся настороженно. Первыми всегда приходят дети. Они начинают помогать. И только потом, вслед за детьми приходят родители. Когда экспедиция уезжает, – в среднем мы остаемся на месте дней пять, – из местных жителей уже складывается та группа, которая и в дальнейшем заботится о храме.

Например, так было с храмом святителя Николая чудотворца в деревне Прислениха Плесецкого района. Мы разобрали и выгребли мусор, оттерли похабные надписи. Отслужили панихиду у могилы перед храмом, где похоронены родители одного из местных жителей.

Оставили этому человеку немного денег – 5 тысяч рублей, на то, чтобы он разобрал старую кровлю и поставил леса (мы планировали продолжить финансирование). Но никаких вестей от этого человека мы не имели. А через два месяца, когда до него удалось дозвониться, выяснилось, что он не только старую крышу разобрал и новую сделал, он еще восстановил алтарь, который был разрушен и сгнил до нижнего венца. И сделал он это на свои деньги.

То есть нам нужно было лишь показать пример, показать, что это важно. Дальше все делается и без нас. Ведь люди, с которыми там наши экспедиции знакомятся, – удивительные. Они чистые. Для всех нас очевидно, что люди на Севере просто другие, совершенно по-другому открытые.

А священники там настоящие подвижники.

Наше знакомство происходит на почве совместного труда. Мы приезжаем восстанавливать их святыню. И то, что приезжая, мы не говорим попусту, а много, с радостью и полнотой трудимся, для местных жителей очень много значит.

Если есть в Церкви живая община, то можно делать какие угодно проекты

– Как случилось, что идея так быстро превратилась в проект благотворительного фонда?

– У нас при храме существует очень слаженная и дружная молодежная организация. Поэтому достаточно было просто озвучить идею, как сразу же нашлись те, кто готов был отправиться в экспедицию.

Каждый год на праздник Крещения к храму стекаются тысячи людей за крещенской водой. Но что это за святыня и как ею пользоваться, люди часто не знают. Однажды мы решили сделать информационные листки, рассказать, что такое крещенская вода и как помолиться перед ее принятием. Напечатали и раздали 7 тысяч экземпляров.

На следующий год с нашей же молодежью сделали уже 250 тысяч штук и раздали в некоторых храмах Москвы и епархиях. На третий год мы на собственные деньги, которые удалось собрать среди прихожан, сделали уже 500 тысяч экземпляров и распространили в 215 храмах Москвы, в пяти епархиях и даже за границей. А потом наше начинание передали в Синодальный отдел по делам молодежи. Теперь эти брошюры раздаются во всех храмах и обязательно.

Получается, что один приход сумел запустить очень важный процесс. Это к слову.

Я уверен, что если есть в Церкви живая община, то в этом случае можно делать какие угодно проекты. «Общее дело» стал одним из многих проектов, которые осуществляет наш приход.

– А кто вам помогает, финансирует?

– В первую очередь те, кто ездит в экспедиции. Изначально мы отправляли экспедицию по такому принципу: раз человек едет трудится, мы ему оплачиваем проезд, питание и предоставляем стройматериалы. Сейчас все чаще получается, что человек оплачивает сам себе все: и проезд, и питание, причем добровольно.

А мы оплачиваем только стройматериалы и профессиональных плотников, которые руководят работой. Архитекторы сотрудничают с нами бесплатно. Вся наша деятельность проходит строгий архитектурный контроль. То есть получается, что огромнейшие средства люди изыскивают сами. Нам также помогают несколько компаний, которые входят в холдинг РЖД.

То есть, наш фонд существует на частные пожертвования.

Брошенные храмы

– Как разрушали храмы?

– Храм святителя Николая в деревне Возогоры на Белом море в советское время остался с двумя куполами. А когда-то было их пять. Священника, как во многих других храмах, расстреляли в тридцатые годы. А потом пришли разрушать саму церковь. Только один человек в деревне согласился скидывать купола. Он взобрался на крышу. А потом этот человек увидел, что загорелся его дом.

Бросился домой спасть ценности, но уже из него больше не вышел, сгорел. После этого желания разрушать последние два купола не было уже больше ни у кого в деревне. Так и стоял до наших дней этот храм, пока не были воссозданы разрушенные купола и храм вновь стал пятиглавым.

Вообще, по всему Северу сохранилось немало свидетельств того, что люди, которые участвовали в разрушении храмов, умирали потом страшной смертью. Грех, который они совершали, влек за собой последствия. Что интересно, прошло уже 80 лет с тех пор, а истории эти до сих пор живы в памяти местных жителей. Мы в своих экспедициях записываем рассказы очевидцев, тех, кто мальчишками помнил эти храмы, как в них служили, а потом разрушили. Мы прекрасно понимаем, что история уходит, пройдет лет десять и не будет уже на свете тех, кто все это помнит и может рассказать.

Радостно, что молодежи дороги наши древние святыни. Как-то в экспедиции познакомились парень и девушка. Она воцерковленная, он нет. Через некоторое время он пришел ко мне со словами: никогда не видел человека такой внутренней красоты, благословите сделать ей предложение.

После венчания, в феврале, в сорокаградусный мороз они отправились в свое свадебное путешествие на Север, делать обмеры храма, чтобы его в дальнейшем восстанавливать. Такое вот незабываемое путешествие.

– Существует ли карта расположения объектов, нуждающихся в реставрации?

– Да, есть и карта, есть наш сайт, где мы размещаем имеющуюся информацию, есть описания почти по каждому храму. Мы обследовали около 150 храмов и часовен, в 85 провели противоаварийные работы а три восстановили полностью.

Портрет бабушки Зои. Художник Татьяна Юшманова

В одной деревне мы познакомились с девяносто двухлетней бабушкой Зоей. Напротив ее дома стояла полуразрушенная часовня, которую бабушка посещала каждый день. И чем старше становилась бабушка, тем больше разрушалась часовня. Бабушка никому не позволяла выносить из этой Крестовоздвиженской часовни большое старинное распятие, которое тем самым ей удалось сохранить.

Когда мы познакомились с ней, она уже не могла подняться по ступенькам, а ложилась и вползала в часовню.

При первой встрече со мной она попросила: «Сыночек, помолись за меня, чтобы Господь забрал». Конечно же нам хотелось восстановить часовню пока она еще жива. Почила бабушка Зоя, увидев часовню восстановленной. Туда стал приезжать священник, который ее исповедовал и причащал.

Или Сретено-Михайловский храм в Красной Ляге. Этот храм федерального значения – визитная карточка Каргополя, но при этом был в удручающем состоянии. Находится в семи километрах от ближайшего населенного пункта. Высотой он выше десятиэтажного дома, около сорока метров. Алтарная бочка была в таком плачевном состоянии, что еще одна зима, и она бы рухнула.

Первое, что сделали волонтеры «Общего дела» – перекрыли алтарную часть, что стоило 150 тысяч рублей, на следующий год сделали перекрытия, полицы – это 200 квадратных метров. Смета на противоаварийные работы составила около 400 тысяч рублей. Если бы за это взялось государство, то, по оценкам специалистов, работы обошлись бы в миллионы рублей.

В принципе, все обходится не дорого.

– Кто те люди, которые приходят к вам волонтерами? И не возникает ли проблем в связи с тем, что в большинстве своем они непрофессионалы?

– И надо сказать, что в наши экспедиции ездят высокообразованные люди. В этом году в среднем у тех, кто отправляется в экспедицию, было по два высших образования, у некоторых по три. Это толковые люди самых разных профессий: врачи, геологи, программисты, и даже директора предприятий. Самые разные люди, но все они – очень хорошие.

В течение зимы у нас проходят самые разные курсы. Лучшие архитекторы Москвы, лучшие специалисты своего дела читают лекции. Лучшие плотники обучают своему ремеслу.

Если храм освящается, то на этом месте навсегда остается ангел-хранитель

– Предположим, что человек образованный, любит свою культуру, знает историю, но если он гуманитарий и руками делать ничего не умеет, может ли он принести пользу при реставрационных работах?

– Любой человек может принести пользу. Проекты противоаварийных работ создают наши архитекторы, руководят работами профессиональные реставраторы и плотники. В ходе этих работ люди всему учатся. Часто бывает так, что работа не сложная.

И первое, – надо храм сделать храмом: спилить деревья вокруг, прорехи в крыше рубероидом закрыть, стереть похабные надписи, вынести мусор, оттереть полы, отмыть иконостас, повесить иконы. И просто помолиться.

Первая экспедиция бывает посвящена именно приведению храма в порядок. Своим трудом мы напоминаем местным жителям, что храм – это храм. А потом, когда возвращаемся, делаем уже все остальное.

Обычно мы проводим противоаварийные работы, за время которых вокруг храма складывается община заинтересованных в его восстановлении местных жителей. Они заботятся о храме и после нашего отъезда. Сейчас у нас такой этап, когда храмы во многих деревнях восстановлены и появляются интересные предложения по развитию региона. Например, спутница известного исследователя архитектуры Русского Севера, английского фотографа Ричарда Дэйвиса, Даррил предлагает организовывать туристические поездки для англичан. Чтобы туристы сознательно платили в два раза больше себестоимости: половина суммы шла бы на оплату поездки, а вторая половина – на восстановление храмов Севера.

Наш проект расширяется, к нему подключаются самые разные люди. Например, прихожане храма о. Дмитрия Смирнова вместе с воспитанниками его детских домов. Три года подряд многочисленные экспедиции отправляет Сретенский монастырь. Студенты Николо-Угрешской семинарии приезжают во главе с ректором, и др.

А еще бывает так: в 1990-х годах в деревне Сельцо на Северной Двине студенты из организации ВООПИК (Всероссийское общество охраны памятников культуры, которая в советские времена была очень мощной организацией) начинали в Сельце реставрационные работы. Там были поставлены леса, началось восстановление, но закончилось финансирование и все было брошено.

Храм падал в прямом смысле слова. И у тех людей, которые тогда это делали (ветераны ВООПИК), ныне появилось желание продолжить. Конечно же за двадцать лет они не помолодели, но не утратили опыт. Они примкнули к нам и восстановили, исправили, доделали то, что тогда было оставлено.

Вообще, наш проект предполагает восстановление только брошенных храмов. И колокольню в Сельце мы только очистили от птичьего помета, убрали территорию вокруг, но ничего там не делали. Мы сделали предварительную работу и передали ее именно тем, кто когда-то ее начинал. Если появляются люди, которые начинают заботиться о храме, мы переходим на другой.

– Обезглавленный, разоренный и оскверненный храм, от которого часто почти ничего не остается, кроме сруба, является ли храмом вообще? Почему вы считаете, что его нужно восстановить? Может проще построить новый?

– Конечно, в сто раз проще, а главное дешевле. Но храм, безусловно, остается храмом. Потому что, если храм освящается, то на этом месте навсегда остается ангел-хранитель, который молится и о тех, кто его создавал, и о тех, кто его возрождает. И хотя проще рядом построить новый, но когда есть старый, то лучше, в прямом смысле слова, соприкоснуться со своими предшественниками, которые двести лет назад своими руками, с любовью клали эти бревна, а потом молились здесь.

Когда мы восстанавливаем храм, мы становимся в один ряд с теми, кто его создавал. И это не виртуальное соприкосновение со своим народом и историей, а в прямом смысле физическое. Без преемственности нет будущего. Когда исчезает храм, исчезает кусочек России. Сейчас все деревни доживают свой век. Люди в них либо умерли, либо перебралась в город. Но храм – самое главное место в селе.

Строились они на века. Если храм специально не разрушали, зачастую он остается последней постройкой в исчезнувшем селе. Если разрушается храм, исчезает русская земля. Поэтому сохранение этих храмов – в прямом смысле сохранение русской земли.

Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.

Источник: www.miloserdie.ru

Зачем восстанавливать старинный храм: по следам пресс-тура «Сокровища Ярославской земли»

Более 20 журналистов и блогеров отправились 13 марта 2020 года в историческое село Курба Ярославской области, чтобы увидеть жемчужины старинной духовной архитектуры – храм Казанской иконы Божией Матери, церковь Воскресения Христова и колокольню – и ответить на вопрос, зачем восстанавливать древние церкви в селах и как можно в этом деле помочь.

Пресс-тур был организован Благотворительным фондом «Белый Ирис» и проходил в рамках проекта «Возрождение сельских жемчужин», реализуемого с использованием средств Фонда президентских грантов.