Как Верховный Суд единый недвижимый комплекс супругам навязывает // Определение № 5-КГ19-11 о правовом режиме оборудования трансформаторной подстанции
Между российскими юристами уже давно сложился консенсус относительно того, что от Верховного Суда не стоит ждать детальных рассуждений и глубокой правовой экспертизы. Однако подход «отбора дел», которым руководствуется отечественная высшая инстанция, заставляет надеяться, что лаконичные судебные акты, по крайней мере, будут последовательными и безошибочными. Ведь самое простое — взять за основу предыдущие правовые позиции коллег.
В докарантинные времена гражданская коллегия Верховного Суда разрешила, не сказать бы что из ряда вон выходящее, дело об оспаривании договора купли-продажи трансформаторных подстанций, который был заключен между собственником-физическим лицом и МУП г. Астрахани «Горэлектросеть». Все дело в том, что проданные распределительные подстанции представляли из себя одноэтажные здания, оснащенные силовыми трансформаторами, линиями электропередач и прочим оборудованием, необходимым для распределения электроэнергии в системах электроснабжения. И хотя стороны сделки заручились нотариальным согласием супруги продавца, которая, ко всему прочему, оставила цену продажи на усмотрение супруга, в инициированном судебном разбирательстве супруга настаивала на том, что была введена в заблуждение тем, что полагала под предметом сделки исключительно одноэтажные здания подстанций, но никак не оборудование, которым они были укомплектованы. Со слов истца, если бы она знала о том, что также будет отчуждено оборудование, то она бы согласия не давала.
Казалось бы, уже давно отгремели знаменитые дела «Верево», где был разрешен вопрос судьбы гидротехнических сооружений на земельном участке, и «Гамбринус», в котором рассматривался правовой режим оборудования пивоваренного завода. В обоих случаях судами была сформирована правовая позиция, в соответствии с которой указывалось, что технологичное оборудование, созданное для реализации определенной цели и функционально связанное со зданием либо земельным участком, теряет свою самостоятельность, поскольку является составной частью единой неделимой вещи (конечно же, при условии, что разделение составных частей невозможно без существенных повреждений). Указанные дела не могут содержать универсального подхода к разрешению аналогичных споров, но тем не менее, содержит алгоритм рассуждения, который можно использовать для проведения необходимого теста.
Данная практика устоялась и широко применяется, в том числе при разрешении споров непосредственно с объектами электроснабжения. Суды последовательно указывают, что изъятие оборудования из трансформаторной подстанции приводит к прекращению процесса трансформации электрической энергии и передачи и, соответственно, к утрате основного назначения трансформаторного пункта. Данный вывод можно вывести также из Закона об электроэнергетике, в котором линии электропередачи, трансформаторные и иные подстанции, распределительные пункты и иное предназначенное для обеспечения электрических связей оборудование относится к объектам электросетевого хозяйства. Впрочем, стоит оговориться, что такой вывод основан на бытовом понимании принципов работы трансформаторных подстанций, а не на выводах лиц, обладающих специальными познаниями по данной тематике, к примеру.
По смыслу ст. 133 ГК РФ неделимой вещью является вещь, раздел которой в натуре невозможен без разрушения, повреждения вещи или изменения ее назначения и которая выступает в обороте как единый объект вещных прав, является неделимой вещью и в том случае, если она имеет составные части.
Поэтому представляется, что все, что нужно было сделать судам в указанном споре — констатировать, что оборудование трансформаторных подстанций является составной частью неделимой вещи, а супруга, дав согласие на продажу объектов, поименованных не иначе как «трансформаторные подстанции», одобрила сделку, направленную на отчуждение всех составных частей единой вещи. Более того, из представленного в материалы дела оценочного отчета следовало, что цена сделки соответствовала совокупной стоимости зданий и оборудования. Такой подход основан на идее, что здания подстанций, ЛЭП и электросетевое оборудование настолько взаимосвязаны функционально, что отдельно друг от друга, наиболее вероятно, функционировать не могут.
Однако на практике получилось не все так просто. Нижестоящие суды не справились, а Верховный Суд, исправляя допущенную ошибку, дошел до того, что сослался на ст. 133.1 ГК РФ и направляя дело на пересмотр, указал на необходимость исследования того, является ли трансформаторная подстанция единым недвижимым комплексом.
По всей видимости, не ведая того сам, Верховный Суд поставил перед нижестоящими инстанциями целый блок достаточно дискуссионных вопросов, на которые решил сам не отвечать, упростив себе задачу.
Прежде всего, удивляет тот факт, что высшая судебная инстанция, похоже, даже не ставит под сомнение, что трансформаторная подстанция является именно что объектом недвижимости, хотя ни в одном из судебных актов даже не упоминалось, каким образом возведены спорные строения. Возможно суд исходил из того, что отнесение спорных объектов к объектам недвижимости предрешено тем, что право собственности на подстанции было зарегистрировано в реестре, однако, регистрация права в ЕГРН не имеет определяющего для этого значения (Постановление Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25). Модульные трансформаторные подстанции, к примеру, повсеместно признаются движимым имуществом (как правило, по результатам проведенной экспертизы).
Но это не главное, поскольку в то же время из всех судебных актов явно следует, что право собственности на трансформаторные подстанции было зарегистрировано за продавцом как на отдельные объекты недвижимости. Однако это не помешало суду поставить вопрос о квалификации спорных объектов в качестве единого недвижимого комплекса — специально введенной законодателем фикции неделимой недвижимой вещи, ключевым условием для возникновения которой в ст. 133.1 ГК РФ прямо названа регистрация права на всю совокупность как на недвижимую вещь (п. 39 Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25). То есть, для появления ЕНК требуется волеизъявление собственника и никак иначе.
Довольно интересно будет проследить, как нижестоящая инстанция будет выполнять указание Верховного Суда в отношении объектов, которые не регистрировались в качестве единого недвижимого комплекса и соответственно, которые не могут быть признаны таковыми только лишь на основании их технологической или функциональной связи. И не приведет ли это к тому, что Верховный суд, пожелавший восстановить справедливость и исправить допущенную судами ошибку, породит более фундаментальное противоречие.
Здесь стоит вернуться к моему вступлению к настоящей статье. Конечно же, вопрос о правовом режиме электросетевого оборудования не является настолько простым и однозначным, как это кажется. Все-таки одна лишь функциональная взаимосвязь оборудования со зданием, которое возведено для целей перераспределения электроэнергии, не является достаточной для отнесения оборудования и здания к составным частям неделимой вещи. Вряд ли можно поспорить с тем, что здания подстанций могут быть перепрофилированы и использованы для иных целей, например, под склад. Тогда и единство целевого предназначения теряется. Аналогично, является дискуссионным вопрос, может ли электросетевое оборудование быть изъято без существенных повреждений и что понимается под такими существенными повреждениями. Думается, что при современном уровне развития технологий такое оборудование может быть изъято без особых потерь (хотя, конечно же, данный вопрос должен разрешаться путем проведения экспертизы). Может ли электросетевое оборудование существовать обособленно от здания и являться самостоятельной вещью? Как минимум, можно ответить, что подобное оборудование будет оборотоспособно, а возможно, может функционировать и без зданий. Например, в письме Минпромторга РФ от 23.03.2018 № ОВ-17590/12 указывается, что технологическое оборудование предприятий, несмотря на то, что оно может быть смонтировано на фундаменте, не может быть квалифицировано в качестве недвижимого имущества и выступает в гражданском обороте самостоятельно именно в качестве оборудования, для которого возможен неоднократный демонтаж, перемещение на другое место с последующей установкой при сохранении эксплуатационных качеств, технических свойств и технологических функций.
Вполне возможно, что электросетевое оборудование и здания подстанций выступают в качестве сложной вещи — аналогичной фикции в гражданском обороте. Данный правовой режим не означает, что сложная вещь в то же время является и неделимой. К слову, в имеющейся судебной практике также нередко встречаются случаи, когда суды называют трансформаторные подстанции сложной вещью. Впрочем, в подобных судебных актах допускается путаница и под сложной вещью паралелльно описываются признаки неделимой вещи, поэтому есть риск того, что суды подразумевают одно, а пишут другое. Все это говорит о том, что данная проблематика является непроработанной, что вызывает путаницу в судебных актах и отсутствие единого подхода.
В общем, стоит констатировать, что в руки Верховного Суда попалось дело, решение которого могло бы стать одним из звеньев правовой позиции, разъясняющей соотношение указанных правовых режимов. Однако, имея уникальную возможность, а главное необходимое для этого время, разбирать действительно важные правовые аспекты, пока что Верховный Суд оставил нижестоящие инстанции без инструкции к действию (хода рассуждения), а нас — без правового заключения высшей судебной инстанции, которым мы могли бы гордиться.
При этом традиционно должен оговориться, что в данном анализе я не претендую на истину и сам для себя пытаюсь разобраться в достаточно дискуссионной тематике, поэтому было бы интересно услышать мнение коллег.
Источник