В сюжете поэмы участвуют три лица – непосредственно сам рассказчик (лирический герой), генерал и генеральский сынок по имени Ванечка. События развиваются в вагоне поезда. Произведение начинается с вопроса Вани, адресованного отцу генералу: «Кто построил эту железную дорогу?». Отец даёт ответ: «Дорога построена графом Клейнмихелем Петром Андреевичем». Лирический герой, искренне возмутившись столь несправедливым ответом генерала, начинает рассказывать Ванечке, как обстояли дела на самом деле.
Сначала герой описывает красоту осенней природы, родные края, пролегающие вдоль железной дороги. Пассажиры поезда любуются ковром из опавших листьев, неокрепшим льдом на реке и пр. Вокруг чувствуются природная благодать и спокойствие: поезд легко мчится по рельсам и «думает думу свою».
Затем начинается повествование о том, какими адскими трудами возводилось это железнодорожное полотно. Мы вместе с мальчиком Ваней узнаём о том, что на стройку сгоняли десятки тысяч бесправных крестьян из многих уголков страны. Рассказчик подробно описывает их адский труд в нечеловеческих условиях холода, голода, жестоких избиений и болезней. Телами строителей железной дороги устлан каждый километр рельсов.
Железная дорога. Краткое содержание
Слушая страшный рассказ лирического героя, Ваня погружается в сон: ему снится, что тысячи мертвецов мчатся следом за поездом, заглядывая в окна. Во сне мальчик видит, как несчастные строители мучились от ветра, снега и дождя, как они страдали от цинги, ограблений ратников и пр. Ваня видит во сне мужчину, долбящего лопатой промёрзшую землю: его руки покрыты страшными язвами, он стоит по колени в воде, его волосы превратились в сплошной колтун.
Наконец, строительство завершилось: умершие преданы земле, а подрядчики отправляются с окончательной проверкой. Тут выясняется, что каждый трудяга, возводивший железную дорогу, остаётся ещё и должником, а значит, ничего не получит за свою работу. При этом толстый подрядчик хвалит строителей, и «от души прощает» крестьянам их недоимки. В знак барской «щедрости» подрядчик дарит строителям бочонок вина, а строители рады и этому. Они уже готовы безропотно расходиться по домам.
История создания
Поэма была написана Некрасовым в 1864 г. История появления данного произведения связана со строительством в России первых железнодорожных путей. Рабочие – крестьяне, трудившиеся на возведении железных дорог, пребывали в нечеловеческих условиях: они голодали, болели, подвергались различным унижениям. О качестве их существования никто и не думал: единственной целью начальства было скорейшее завершение работ и максимальная экономия на строительстве. Переживания Некрасова по этому поводу заставили его взяться за перо.
Жанр, направление, размер
Произведение относится к жанру гражданской лирики, так как в нём нашли отражения реальные события действительности без каких-либо украшательств. Некрасов искренне скорбит о несправедливой жизни простого народа, осуждая жадных и жестоких начальников.
Произведение представляет собой литературное направление «реализм». Мы наблюдаем реальную жизнь тысяч крестьян, вынужденных из-за чудовищной бедности работать за копейки на подобных строительствах. При этом ещё и оставаться в должниках у начальства.
Поэма написана поэтическим трёхсложным размером – дактиль. Автор использовал разнообразные рифмы: точную, неточную, мужскую и женскую. Способ рифмы перекрёстный.
Композиция
Поэма включает в себя четыре выделенных части, которые связаны и представляют единение нескольких образов людей, путешествующих поездом – это рассказчик (лирический герой), генерал и его малолетний сынок Ваня. Композиция построена на принципе антитезы двух смысловых частей:
- Первая часть – описание осеннего пейзажа, завораживающего своей красотой и яркостью красок. Лирический герой заявляет о том, что «нет безобразия в природе».
- Вторая часть – повествование об ужасных условиях жизни и работы строителей железной дороги. Мы узнаём, что люди существовали в условиях постоянного голода, холода, болезней и мучений. Лирический герой рассказывает о начальстве, прибывшем принимать работу: руководитель «в синем кафтане… толстый, присадистый… подрядчик».
Образы и символы
В поэме Некрасов представил несколько смысловых образов:
- образ железной дороги – центральный. Железная дорога становится причиной страдания русского народа: она заставляет строителей страдать и умирать. Тысячи невинно убиенных строителей одномоментно восстают и движутся за поездом, в котором едут генеральский сын Ваня, сам генерал и лирический герой (рассказчик). Железная дорога выступает символом несправедливой и тяжёлой крестьянской судьбы;
- образ лирического героя идентичен автору. Лирический герой выступает в роли рассказчика, повествующего мальчику Ване обо всех ужасах, происходящих при строительстве железнодорожного полотна. Герой преисполнен искреннего сочувствия к бесправным строителям, пытающимся заработать немного денег;
- образ несчастного белоруса является собирательным образом всего российского крестьянства, чья судьба, начиная от самого рождения, была обречена на мучительную смерть в землянках. Лирический герой восторгается способностью русских мужиков к непосильному труду, уважает простой народ;
- образ начальства – на просьбу генерала продемонстрировать Ване «светлую сторону», лирический герой с иронией повествует о том, как лабазник отмерил строителям бочонок вина и «щедро» простил недоимку. В данном случае подрядчик выступает в роли «благодетеля», люто ненавидящего свой народ и использующего данную ему власть в корыстных целях личного обогащения.
Темы и настроение
В произведении Некрасов поднял три важных темы:
- Тема несправедливой эксплуатации народа – центральная. Поэма повествует о нечеловеческих мучениях рабочих в конце 19 века, строивших железнодорожное полотно.
- Тема социального неравенства – поэма описывает два противостоящих социальных класса: крестьяне/рабочие против господ. Этим классам никогда не договориться между собой, не поменяться местами. Мальчик Ваня родился в генеральской семье, а значит, ему повезло: будущее ребёнка будет светлым и благополучным. А крестьянским детям «повезло» родиться в нищете, всю жизнь влачить жалкое существование. Лирическому герою обиднее всего от мысли, что этого не изменить до тех пор, пока не грянет революция.
- Тема бегства от реальности – представители высшего сословия осознанно скрываются от негативных реалий народной жизни за обманчивой иллюзией того, что все блага строятся и произрастают из ничего, буквально по взмаху волшебной палочки. Лирический герой призывает читателей понять, что никакая работа не делается легко и просто, как это описывает своему сыну генерал. Для достижения результата необходимо приложить массу усилий.
Настроенческий пафос произведения смешанный – это и ужас смерти, и непосильный труд и, одновременно, получение отличной железной дороги, по которой отныне проносятся поезда. К сожалению, немногие знают истинную цену железной дороги, которую русскому человеку пришлось заплатить.
Основная идея
Основная идея произведения заключается в следующем утверждении: без самоотверженного труда простого русского мужика в России не может быть создано ничего стоящего. Мы не имеем права забывать тех, благодаря труду которых можем ездить по железной дороге. Главная несправедливость состоит в том, что трудовые заслуги народных тружеников нагло приписывают себе различные начальники, подрядчики и прочие «господа». Помимо этого они ещё и крайне жестоко обращаются с людьми, результатами трудов которых активно пользуются.
Средства выразительности
Большое разнообразие выразительных средств помогает автору воссоздать правдивую действительность трагической судьбы бесправных железнодорожных строителей. Некрасов использует следующие тропы:
Источник: spadilo.ru
Поезд в русской литературе, или Как она докатилась от Толстого до Шкловского
Федор Достоевский в поездах скучал, Льву Толстому путешествия в поездах казались механистичными и безжизненными, а вот Андрей Платонов стремился до мелочей разобрать техническое функционирование поезда и воплотить его в механике собственного текста. Сегодня «Нож» вместе с поэтом, литературоведом и редактором журнала [Транслит] Павлом Арсеньевым вслушивается в звуки паровозных гудков и рассказывает о том, как железные дороги меняли русскую литературу.
«Железная дорога — великий жанр XIX века, как трагедия в XVII».
Поль Гут
« проходит через технические революции, не заботясь ни о какой технике, кроме своей собственной».
Альбер Тибоде
Первую железную дорогу построили из Петербурга в Царское Село в 1837 году, когда был застрелен Пушкин — солнце русской литературы. С тех пор русская литература безостановочно несется в пропасть. Но до окончательной «Победы над солнцем» (и сброса классиков уже с корабля в 1913-м) или хотя бы до «Прибытия поезда на вокзал Ла-Сьота» (1896) остается достаточно времени, чтобы успеть еще кое-что написать.
Этими двумя событиями — постройкой первого пускового участка в царскую резиденцию (по которой в эпоху fin de siècle будут шастать в основном поэты) и появлением дискурсивной инфраструктуры авангарда — стоит датировать золотой век высокого железнодорожного жанра.
Предыстория
Наибольшая скорость, которую знал человек до 1830-х, не превышала 30 км/час — да и то только в привилегированной среде, где конная езда была столь же обязательной дисциплиной, что и риторика. Скорость с самого начала являлась классовой переменной, но уже к середине века она (и вместе с ней поначалу и этот разрыв) вырастает в несколько раз: Царскосельская железная дорога позволяет разгоняться до 64 км/час.
Поезд был объектом, который добавился к актерам человеческой комедии и сделал видение мира более динамичным.
Когда трансцендентальный аппарат человека, ни разу не покидавшего свой город, сталкивается с эмпирическим опытом скорости, его временные и пространственные априори существенно меняются.
Не могло это не отразиться и на способах использования других инструментов, в частности письменных. Раньше всего поезд прибывает во французскую литературу, а чуть позже (но, возможно, оттого только с еще большей скоростью) этот экспресс врывается и в литературу русскую.
До этого она в основном передвигалась в бричках и кибитках, «Путешествие из Петербурга в Москву» позволяло развивать немалую наблюдательность и скорость письма соответственно. Екатерина II будет утверждать, что взгляд пишущего иностранного наблюдателя на такой скорости и не позволяет заметить главного в российской жизни .
«Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо всё, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».
Долго запрягая русскую тройку, Гоголь еще в 1842 году задается вопросом, куда всё несется, в то время как воздух рвется на куски. Однако в действительности к тому моменту если на конный транспорт и косятся, то только потому, что европейская железнодорожная сеть развивается всё шире, а Французская академия объявляет темой поэтического конкурса 1844 года открытие пара.
Железной дорогой начнет интересоваться уже Белинский, в одном из своих последних обзоров русской литературы описывая то, как устроено перемещение людей из провинции в столицу в «Обыкновенной истории» (1847). Железные дороги во многом еще и социальный и психологический трансфер, но очевидно, что у них имеется и технологическая корреляция, ведь наличие этих дорог переформатирует как чувство пространства, так и социальные траектории их пассажиров. Другими словами, физиологическая критика не только проговаривается о своем желании быть ближе к позитивной науке, но и начинает интересоваться и технической инфраструктурой, которая непосредственно литературы как будто не касается , однако при этом меняет жизнь общества, состояние которого взялся протоколировать очерк.
Достоевский и вагонная скука
В «Зимних заметках о летних впечатлениях» Федор Михайлович еще не знает, чем себя занять в поезде (как и в целом в поездке в Европу), и поэтому пишет (в главе «В вагоне»):
«…праздные мысли поневоле осаждали меня перед Европой в вагоне, отчасти, впрочем, от скуки и от нечего делать. Ведь надо же быть откровенным! До сих пор у нас о таких предметах только те, которым нечего делать, задумываются. Ах, как скучно праздно в вагоне сидеть, ну вот точь-в-точь так же, как скучно у нас на Руси без своего дела жить. Хоть и везут тебя, хоть и заботятся о тебе, хоть подчас даже так убаюкают, что, кажется бы, и желать больше нечего, а всё-таки тоска, тоска и именно потому, что сам ничего не делаешь, потому что уж слишком о тебе заботятся, а ты сиди да жди, когда еще довезут».
В 1863 году российская жизнь оказывается уже не несущейся куда-то тройкой, а скорее вагонной скукой. На место лишнего человека приходят лишние главы, которые должны заставить читателя скучать так же, как скучал писатель земли русской, двигаясь по пересеченной местности:
«А знаете ли что: меня что-то подмывает сообщить вам мои вагонные размышления, так, во имя гуманности: ведь было же мне скучно в вагоне, ну так пусть теперь будет скучно и вам. Впрочем, других читателей надобно выгородить, а для этого включу-ка я все эти размышления нарочно в особую главу и назову ее лишней».
Длительная скука ведет к необратимым когнитивным деформациям, и в 1867 году в поезде уже будет разворачиваться зачин «Идиота»:
«В конце ноября, в оттепель, часов в девять утра, поезд Петербургско-Варшавской железной дороги на всех парах подходил к Петербургу. Было так сыро и туманно, что насилу рассвело; в десяти шагах, вправо и влево от дороги, трудно было разглядеть хоть что-нибудь из окон вагона.
В одном из вагонов третьего класса, с рассвета, очутились друг против друга, у самого окна, два пассажира . Если б они оба знали один про другого, чем они особенно в эту минуту замечательны, то, конечно, подивились бы, что случай так странно посадил их друг против друга в третьеклассном вагоне петербургско-варшавского поезда».
Именно в этом вагоне третьего класса князь Мышкин, возвращаясь из Швейцарии, услышит впервые от Рогожина имя Настасьи Филипповны. А еще десятилетие спустя в одной из дневниковых записей Федор Михайлович не сможет удержаться от «формулы русской железной дороги», всем к тому же давно известной:
«Всем давно известна формула русской железной дороги: „Не дорога создана для публики, а публика для дороги“».
В этой производной очередного дорожного дискомфорта Достоевский очевидно реконструирует вагон поезда как специфическую речевую ситуацию.
Толстой и поезд не туда
«Лев Николаевич вырос во времена „до железных дорог“ и не любил паровозов Для него время железных дорог было временем изменения того, что не надо было изменять».
Поскольку Петербургский железнодорожный узел начнут строить только в 1853 году, первый контакт Толстого с железной дорогой тоже происходит в Европе. Только что проделав путь в Женеву, он пишет Тургеневу в Париж:
«Приезжайте сюда, только не пользуйтесь железной дорогой, которая по отношению к поездке в карете то же, что бордель по отношению к любви: комфортно, но убийственно однообразно и машинально».
Возможно, эта либидинальная связка сделает железную дорогу одним из главных акторов и условием жизнеспособности персонажей в «Анне Карениной» (1873).
Может быть интересно
Толстой был достаточно проницателен, чтобы не быть противником технического прогресса, хотя и технооптимистом — каковыми являлись сен-симонисты, считая его залогом прогресса морального и социального, — Толстой тоже не был. Из наследия Просвещения его больше всего привлекала легенда «естественного человека». Вопрос о технике железных дорог он ставил примерно так: важны не они сами по себе, а куда и зачем вы на них едете. Как руссоисту, Толстому казалось, что человечество едет по железной дороге куда-то не туда.
У Чехова железная дорога уже шумит громче, чем усадебные сады. Собственно, под нее их и срубают.
XX век: остановка в Коммуне
Шкловский сразу указывает на принципиально изменившееся соотношение в железнодорожном жанре:
«Паровоз, самый обычный паровоз, про который говорили, что он невозможен, перед ним нужно послать человека, который предупреждал бы, что идет страшная машина, оказывается, что он пошел и он уже не паровоз, он уже дизель, а она бежит, без него нельзя, и мир изменяется, и этот изменяющийся мир мы не сразу оцениваем».
Для формалистов железная дорога будет уже не так современна, как автомобиль (но еще и не так бессмысленна, как телега), из чего следует возможность точной датировки в истории литературных техник:
«Большие романы, эпические полотна сейчас никому не нужны. Это какие-то алюминиевые телеги, издаваемые в то время, когда нужно строить стальной и алюминиевый автомобиль».
Телега, паровоз и, наконец, автомобиль являются ключевыми двигателями литературной техники у Шкловского:
«Литература начинается как бы не сначала. Ее собирают из разных отстоявшихся, имеющих свои завязки и развязки положений.
Когда изобретают машину, то отдельные ее части давно изобретены, давно существуют.
Можно увидеть, осматривая паровоз, что в нем присутствует старая система насоса, который потом обращается в воздушную машину, машину, которая работает, создавая пустоту. И поршень под давлением атмосферы опускается в эту пустоту и делает первый шаг.
Снизу вверх.
Потом изобрели двигатель к насосу.
Шатун утверждал движение прямолинейное как круговое.
Изобретение паровой машины соединило существующие прежде станки и само соединилось с движением поршня.
Не надо было вызывать из прошлого водяную мельницу.
Потом уже усовершенствованная паровая машина была перенесена на телегу».
При этом между литературными и техническими изобретениями существует почти прямая связь — этимологическая:
«В самом названии „паровоз“ есть какое-то воспоминание или можно вызвать воспоминание о повозке; потом другие двигатели заменили паровую машину». Сама «механика языка» оказывается связана трансмиссией с технической эволюцией — посредством некоторых техник (наборный стан, ротационный пресс), обусловливающих, с точки зрения коллег по ЛЕФу, «максимальное потребление, а, следовательно, и исключительный быстрый темп самого производства, позволяющий строить справедливые аналогии с производством промышленным».
В этой системе Толстой оказывается не просто автором больших и «никому не нужных» эпических полотен, но пассеистом, сознательно сопротивляющимся эволюции литературной техники. В советское время еще встречаются последние переживающие за то, что «конь стальной победил коня живого» . Но если Толстой вырос во времена «до железных дорог» и не любил паровозов, то здесь речь идет о сознательном консерватизме railway native . Именно поэтому «Новый ЛЕФ» выводил возможность новой очерковой и фрагментарной прозы из ритма железной дороги, превышающего чувственность усадебно-дворянской литературы .
Пьер Амп, которого Третьяков называет провозвестником «биографии вещи», с сожалением отмечал, что поезд еще не занял в романе места, аналогичного дилижансу в романтической литературе. Но к 1927 году, когда начинает выходить «Новый ЛЕФ», обусловленность русской прозы пульсом железных дорог уже очевидна не только для футуристов и формалистов:
«Железная дорога изменила всё течение, всё построение, весь такт нашей прозы. Она отдала ее во власть бессмысленному лопотанью французского мужичка из Анны Карениной. Железнодорожная проза, как дамская сумочка этого предсмертного мужичка, полна инструментами сцепщика, бредовыми частичками, скобяными предлогами, которым место на столе судебных улик, развязана от всякой заботы о красоте и округленности. Да, там, где обливаются горячим маслом мясистые рычаги паровозов, — там дышит она, голубушка проза, — вся пущенная в длину, наматывающая на свой живоглотский аршин все шестьсот девять николаевских верст, с графинчиком запотевшей водки».
К тому моменту на рельсах русской литературы не только произойдет трагедия с одной Анной, но и в качестве фарсового повтора тоже Аннушке доведется разлить масло, за чем последуют не менее драматические события.
При всем прогрессивном характере воздействия железнодорожного транспорта на ритм русской прозы вскоре и ему будет суждено диалектически переродиться в устаревший литературный транспорт: тот же Шкловский уже будет говорить о «патентованных писателях для железной дороги», противопоставляя этому автоматизировавшемуся ритму индивидуальный анархизм автомобиля .
Именно он надолго станет ключевым драйвером внесюжетной прозы, значительно превышающим композиционистские амбиции человеческого рассказчика.
И всё же технике железнодорожной прозы себя посвящают еще многие местные инженеры человеческих душ. Если многих западных пассажиров транссибирский экспресс будет приводить к симультанеизму , то Пастернак просто садится в поезда дальнего следования — расстояния необъятной Сибири на пару с политическим климатом сделали нескончаемые романы такими популярными не только среди читателей, но и среди их авторов.
«Пастернак в своей лирической прозе любит — как формулу перехода — путешествие по железной дороге: здесь его протеический герой в огромном возбуждении и вынужденном бездействии претерпевает перемену мест. Актив изгнан из поэтической грамматики Пастернака».
Но если Мандельштам и Пастернак остаются более или менее вынужденными пользователями железной дороги, то футуристическая и пролеткультовская традиции подразумевают более производственное отношение .
Платонов считает необходимым разобраться с материально-техническим оснащением железнодорожного полотна, уже хотя бы потому, что где-то в нем затеряна обещанная остановка в Коммуне.
«…художественной особенностью платоновских произведений является техническая „детализация“ человеческого существования. Пожалуй, никто из отечественных авторов не был так близок к способу существования технических объектов в качестве деталей, как Платонов: его опыт работы с деталью не только был передан персонажам, но и стал, в некотором смысле, фундаментом его языка. Платонов показал, что воображение писателя и изобретателя могут совпадать Любовь к машине, открываемая через работу с деталью, выражена у Платонова в характерно машинной сборке деталей текста: грамматическое управление осуществляется им, как если бы это было резьбовое, заклепочное, сварное, клеммовое, шпоночное, шлицевое соединение».
Дальше поезд не пойдет
Формалисты, ближе всего подошедшие к философии литературной техники, отмечали, что наследство одного жанра часто уходит не по прямой линии (можно было бы назвать ее железнодорожной веткой): в XIX веке «человеческой» комедией, то есть народным жанром, станет роман, так же как в XX «новым эпосом» — газета. Но вот уже Поль Гут смешивает литературную и техническую эволюции, называя именно железную дорогу «великим жанром XIX века, как трагедия в XVII».
Динамика такого пришествия периферийных жанров в центр литературной системы (даже при использовании старых названий) описывается Тыняновым, но причины этой циркуляции и условия этой «транспортировки» всегда остаются непроницаемыми для анализа или описываются рекурсивно: ода как ораторский жанр вызвана к жизни геометрией и акустикой помещений, но в то же время не обязана ничему кроме внутрилитературной эволюции, эпифеноменами которой и оказываются сами дворцовые залы и подобающие им социальные ритуалы.
Их ученики-младоформалисты окажутся более чувствительными к пространственной и социальной организации «литературного быта», займутся его экономикой, а теория (нового) ЛЕФа поможет показать и то, как технические изобретения определяли развитие различных «литературных техник». Почему собственно роман, газета, а позже даже роман-газета?
К примеру, развитие практики чтения ежедневных газет (где часто печатались романы с продолжением) было привязано к индустриальной революции, и в частности не только к такой близкой литературе технологии, как ротационный пресс, но и к такой далековатой технологии, как железная дорога.
Если литература и заручается относительной автономией, даруемой рынком (по отношению к политическому полю), то одновременно с ней получает и некоторую технологическую зависимость — по отношению к пересеченной в поезде местности (и той самой вагонной скуке). Впрочем, наряду с принуждениями всегда стоит учитывать и мобильность двух типов — как придаваемую телу транспортом в пространстве, так и печатным прессом — воображению во времени.
Возможно, само быстрое развитие жанра романа, как и его перемещение с «периферии в центр» к XIX веку, обязано тому типу транспорта, который позволил перемещаться всё большему числу читателей с периферии в центр, находясь в неподвижности и с быстро проносящимися картинами перед глазами.
Впрочем, когда Эйхенбаум в 1924 году жаловался, что «„железнодорожная“ литература перешла со станции в город » , он, вероятно, имеет в виду именно такую, которую можно успеть прочитать во время путешествия по классическому литературному маршруту из Петербурга в Москву, который, возможно, потому со времен Радищева и растратил и эстетический, и политический радикализм, что подразумевает намного более беглое знакомство с реальностью за окном.
Железнодорожная литература переходит со станции в город, когда в самом городе уже давно действует трамвай. И это меняет сам ритм урбанистической жизни не меньше, чем вхождение в симбиоз человека с киноаппаратом (которое можно, однако, заметить во многих районах города в течение одного дня), а сами большие города заставляет сливаться в единую симфонию, допуская всё больше пересекающихся линий сравнения.
Беньямин будет вспоминать о поколении «добиравшихся в школу на конке, вдруг оказа в силовом поле разрушительных потоков и взрывов». Шкловский был из того же самого поколения. О «детстве человека, который потом писал коротко», известно следующее:
«Когда я был мальчиком, то еще попадали под конку. Конка была одноконная и двухконная. При мне провели электричество. При мне появился телефон».
Если Беньямин всегда начинает с оплакивания утрачиваемой формы — конного транспорта или опыта, передаваемого из уст в уста, — и только в ходе разворачивания мысли приходит к более прогрессивному отношению , то Шкловский как бы сразу пытается обустроиться в технологической и коммуникативной ситуации, сколь бы плачевной она ни была. Если на конке больше не добираются в школу, а опыт больше не сообщается изустно, значит, стоит обратить внимание на другие культурные техники — газету, телефон или электричество.
Источник: knife.media
Анализ стихотворения «Железная дорога» (Н. Некрасов)
Стихотворение «Железная дорога» написано Некрасовым в 1864 году и напечатано в журнале «Современник». Николаевская железная дорога строилась с 1942 по 1952 гг. и позволила проделать путь, на который раньше тратилась целая неделя, за сутки. Николай I издал указ о строительстве первой железной дороги Москва-Петербург своеобразно: он прочертил дорогу на карте под линейку, по лесам и болотам. Цена такого проекта – человеческие жертвы и работа в невозможных условиях.
Строительством руководил Клейнмихель, который к моменту написания стихотворения был снят с должности за жестокость. Тема постройки железной дороги была актуальна и в 1964 г., при Александре II, строившем железные дороги силами освобождённых в 1861 г. от крепостного права рабочих и крестьян.
История создания
Произведение посвящено строительству первой железной дороги в России. Соответствующий указ был издан Николаем I в 1842 году. Она должна была соединить Москву и Петербург. Работы под руководством графа П. А. Клейнмихеля были завершены в рекордно короткие сроки — в 1852 году.
Стихотворение Н. А. Некрасова «Железная дорога» появилось в журнале «Современник» в 1864 году. Произведение стало ключевым в гражданской лирике того времени. Поэта интересовало в большей степени не то, какие блага принесла новая дорога его отечеству, но то, какой ценой это строительство далось россиянам.
Произведение представляет собой диалог между генералом и его сыном, Ванечкой, а также рассказчиком-автором, который возражает «папаше» по поводу того, что дорога строилась в хороших условиях.
Описание белоруса
Из бегущей вслед за поездом толпы выделяется застывшая фигура одного из трудяг. Он не движется, а лишь «ржавой лопатою мерзлую землю долбит».
В полной мере понять последствия невыносимого труда и нечеловеческих условий жизни позволяют подробное описание его фигуры и внешности, а также их анализ («Железная дорога» Некрасова — глубоко реалистическое произведение, показывающее все без прикрас). Упавшие веки и бескровные губы, покрытые язвами тощие руки и опухшие ноги («вечно в воде»), «ямою грудь» и горбатая спина… Автор описывает даже колтун в волосах — признак антисанитарии и постоянной мучительной болезни.
А еще однообразные, доведенные до автоматизма движения. Здесь стирается различие между мертвым и живым, но очень больным человеком, каким изображает белоруса Николай Некрасов. Железная дорога в результате для одних становится источником славы, для других — могилой. В ней погребены тысячи безвестных замученных людей.
Так чувство восторга, вызванное красотой природы в 1 главе, сменяется описанием жестокой эксплуатации одних людей другими.
Жанр, направление, размер
Стихотворение «Железная дорога» относится к гражданской лирике. Оно написано дактилем, в нем используется мужская и женская рифма, с перекрестным способом рифмовки (abab).
Направление данного стихотворения – реализм. Повествование ритмично, как будто созвучно перестукиванию колес уходящего вдаль поезда. Мы видим перед собой реальную жизнь сотен тысяч крестьян, которым по причине жуткой бедности приходилось трудиться в поте лица, зарабатывая при этом копейки и по непонятной причине оказываясь в долгу перед начальством.
Данное стихотворение относится к немногим произведениям XIX века с социальной направленностью, где о жизни простого народа рассказано с сочувствием.
Глава 1. Осенний пейзаж
Начало стихотворения «Железная дорога» Некрасова проникнуто чувством восхищения и умиротворения. Такой тон задает уже первая строчка: «Славная осень!» Для автора картины природы, мелькающие за окном вагона, олицетворяют всю родимую Русь (от самого названия, древнего и уже отошедшего в прошлое, веет теплотой и любовью), такую неповторимую и дорогую сердцу. Здесь все прекрасно и гармонично, даже попадающие в поле зрения «кочи», «моховые болота и пни». Из общего плана выбивается лишь одно слово, которое заставляет читателя насторожиться: «нет безобразья в природе…». Невольно возникает вопрос: «Тогда где же оно есть?»
Образы и символы
Первым и самым главным образом данного произведения является железная дорога. Она стала причиной невыразимой боли русского народа, заставила страдать ни в чем не повинных людей. Сотни мертвецов восстают и идут вслед за поездом, в котором едут генерал и Ванечка вместе с рассказчиком.
Образ несчастного белоруса является собирательным образом крестьянина, чья жизнь была обречена на муки и страшную смерть в землянках. Автора восхищает привычка русского мужика к труду, он уважает работу простого народа. Первые три главы посвящены тому, как обстояли дела при строительстве дороги на самом деле.
Когда же барин просит показать «светлую сторону», то автор не отказывается, а, напротив, с удовольствием и иронией демонстрирует, как лабазник отмерил рабочим бочку вина и простил недоимку. Купец выступает в образе «благодетеля», который на самом деле люто ненавидит народ и пользуется своей властью, эксплуатируя невежественных и беспомощных людей.
Глава 2. Строители железной дороги
Далее Некрасов Николай Алексеевич возвращает читателя к эпиграфу и просит «папашу» не в «обаянии» (здесь — заблуждении) держать сына, а рассказать ему горькую правду о создании дороги. В начале разговора повествователь отмечает тот факт, что «труд этот … не по плечу одному», а значит и Клейнмихель не мог сам вести строительство. Сильнее управляющего и даже русского императора мог быть только один царь — Голод. Именно он во все времена решал судьбы миллионов людей. Насколько прав в этом утверждении повествователь, помогают понять следующие нарисованные автором картины и их анализ.
«Железная дорога» Некрасова продолжается рассказом о том, насколько неисчислимы были беды и страдания народные во время строительства дороги. Первый вывод, который делает автор, — эти чудесные пути были построены на косточках русских. «Сколько их?!» — в данном случае говорит красноречивее всяких слов и цифр. И вдруг дремлющему под стук колес Ване видится жуткая картина.
Еще недавно такой прекрасный пейзаж сменяется описанием бегущих вслед за вагоном мертвецов — строителей дороги. Тишина и покой нарушаются звоном лопат, стоном, плачем и громкой песней об испытанных страданиях. Многие вместо хлеба и денег обрели здесь могилу, так как работы велись все светлое время суток с ранней весны до поздней осени, а порой и зимой. Но торжеством наполняются слова мертвецов (автор говорит от их лица, что еще больше придает достоверности изображаемому): «Любо нам видеть свой труд». Именно на эту «привычку … благородную» — работать — и обращает внимание мальчика повествователь.
Темы и настроение
- Стихотворение передает нам тяжелые страдания рабочих строительстве в России 19 века, демонстрирует бессовестное поведение чиновников, показывает жестокую эксплуатацию народа. Это и есть основная тема произведения. Общество того времени — медаль с двумя сторонами, на которых изображены русские люди, но с одной стороны простые крестьяне, а с другой – элита. Эти стороны противоположны и никогда не пересекаются, как будто народ живет в одной плоскости, а его хозяева – на другой. Это социальное расслоение тяготило Некрасова, и не зря, ведь оно и стало главной причиной революции 1917 года.
- Настроение стихотворения, в целом, смешанное: ужас смерти и гнета, непосильного труда перекликаются с итогом работы – готовой железной дорогой, по которой теперь бегают поезда, но мало кто знает подлинную историю данного строительства, истинную цену, которую русскому человеку пришлось за него заплатить.
- Также очевидна тема социального неравенства. Мы видим перед собой два противоположных класса – рабочие и крестьяне против господ. Им никогда не понять друг друга, потому что они не могут поменяться местами. Ванечка родился с серебряной ложкой во рту, его будущее – такое же положительное, как мнение его отца о строительстве железной дороги. А вот крестьянские дети обречены на безрадостную и нищую жизнь, тяжкий труд и раннюю смерть. И этого никак не изменить, пока общественный строй остается таким же непроницаемым для перемен.
- Кроме того, поэт затрагивает тему бегства от реальности. Элита скрывается от реалий жизни народа за иллюзиями о том, что те или иные действия совершаются магическим образом. Рассказчик призывает читателя помнить о том, что большая и долгая работа никогда не дается так легко, как описывает генерал. Нужно приложить огромные усилия, чтобы достичь желаемого результата.
Главная мысль, которую во многих своих произведениях Некрасов пытался донести до широкой публики, это тяжелое положение простого народа в России. Тема жизни крестьян и рабочих, невыносимые условия их труда и жизни при строительстве путей сообщения ярко отразилась в стихотворении “Железная дорога”. Также здесь красной нитью проходит осуждение поэтом тех людей, которые стояли во главе этих работ. Они не заботились о том, чтобы облегчить труд людей и сохранить их жизни, а использовали их лишь в качестве средства достижения своих задач.
Проблемы
Проблематика произведения богата и насыщенна.
- Судьба народа. Эта основная проблема раскрывается через описание бедствий, через которые приходится пройти обычному человеку, чтобы заработать на хлеб. При этом его еще и обманут в конце, так и не дав платы за его труд.
- Бесправие. Людям некуда пожаловаться, негде найти управу на купцов и чиновников, которые расхищают средства, выделенные на строительство.
- Коррупция. Правительство предусмотрело достойную оплату труда рабочих, но исполнители и местные подрядчики разворовали эти средства, оставив людей ни с чем.
- Историческая память. Люди охотно помнят и чтят громкие имена и точные даты, но начисто забывают о тех, чьими усилиями генералы и другие чиновники добились результата.
- Невежество и рабство народа. Строители дороги не знали, как защитить свои права, и вскоре забыли об обмане, получив вино. Их состояние только подкрепляет тиранию господ и провоцирует новые злоупотребления властью, ведь люди не выражают недовольства, их все устраивает.
Основная идея
Произведение «Железная дорога» явственно показывает, что творцами всего великого как на Руси, так и в Европе являются простые мужики. Это и есть главная мысль произведения. Тем не менее, все почести и заслуги достаются и приписываются помещикам, подрядчикам, господам, которые жестоко обращаются с рабочими, эксплуатируют их и обманывают, приписывая несуществующие долги.
Читатель, по мнению поэта, должен понимать, что на самом деле без труда простого мужика не было бы создано многое из того, что окружает нас в повседневной жизни. Смысл авторского предостережения заключается в том, что если мы забудем о том, кому на самом деле мы обязаны строительством той же самой железной дороги, то предадим самих себя и свою сущность.
Образ лирического героя в стихотворении «Железная дорога»
Некрасов, тема унижения и закабаления народа для которого являлась одной из главных, проявил себя как гражданин, чувствующий личную ответственность за судьбу родной страны.
Лирический герой открыто заявляет о своей позиции и отношении к тому, что становится предметом изображения. Признавая забитость и покорность, на самом деле, присущие русскому мужику, он восхищается его силой духа, крепостью характера, стойкостью и невероятным трудолюбием. Поэтому его не оставляет надежда, что наступит момент, когда чувство человеческого достоинства одержит верх, и униженные народные массы смогут встать на свою защиту.
Средства художественной выразительности
Среди тропов и выразительных средств можно выделить сравнения («около леса, как в мягкой постели, выспаться можно», «лед. .. словно как тающий сахар лежит», «листья. .желты и свежи лежат, как ковер», «. .. почтенный лабазник, толстый, присадистый, красный, как медь»), эпитеты («славная осень», «здоровый, ядреный воздух»), гиперболы («труд этот, Ваня, был страшно громаден»), олицетворение («свисток оглушительный взвизгнул»), метонимия («а по бокам-то все косточки русские»), обобщения («немец уж рельсы кладет», «видишь, стоит, изможден лихорадкою, высокорослый, больной белорус»), метафоры («чудо искусства», «скопище пьяниц»).
Таким образом, перед нами предстает картина бесправного крестьянского труда, где, находясь под гнетом крепостного права, простым мужикам приходится гнуть спины, чтобы построить дорогу на радость своим господам. Хотя помещики и находятся в выигрышном положении, получая себе все лавры и заслуги, заработанные их подчиненными, на самом деле они предстают перед нами как низкие, подлые люди, недостойные того, чтобы остаться в веках, недостойные считаться истинными благодетелями. Гораздо больше для процветания нашей Родины сделали русские мужики, рабочие и крестьяне, память о которых мы должны по велению автора сохранить в своих сердцах и пронести через века.
Источник: jiyuu.su