Грустно сознавать, что в России даже очевидные вещи вызывают долгие споры. Согласие и консенсус по ним достигается с большим трудом
Сегодня перед строительным сообществом, да и перед всем обществом стоит важная задача – поднять роль архитектора на новый уровень. Без ее решения мы никогда не превратим наши города и другие поселения в среду, в которой приятно жить. С это целью уже не первый год разрабатывается законопроект об архитектурной деятельности.
Происходит это очень не просто, документ встречает серьезное сопротивление тех сил, которые не заинтересованы в том, чтобы зодчие получили бы реальную власть в градостроительной деятельности. О позиции профильного министерства по этому поводу совсем недавно говорил в интервью нашему агентству заместитель руководителя Минстроя Дмитрий Волков. Сейчас мы хотим предоставить слово представителю архитектурного цеха, первому вице-президенту Союза архитекторов России Виктору Логвинову.
Как и Что делает архитектор
– Виктор Николаевич, скажите, пожалуйста, в какой стадии сейчас находится новый проект закона об архитектурной деятельности, где он вообще сейчас обсуждается?
– В середине прошлого года проведено широкое общественное обсуждение проекта закона. Сейчас мы находимся в стадии согласования отдельных положений между тремя организациями – это Союз архитекторов России, РААСН и НОПРИЗ. Практически по 95% текста мы пришли к консенсусу, и я надеюсь, что буквально в ближайшее время мы согласуем оставшиеся 5% текста и выйдем уже с консолидированной редакцией в Минстрой.
– Расхождения между союзом, академией и НОПРИЗ принципиальны?
– Часть в определенной степени принципиальны, безусловно. Есть разные взгляды и это естественно, потому что архитектурная деятельность как таковая – очень многогранное явление. Мы как союз творческих работников, то есть физических лиц, отслеживаем ситуацию, насколько будет защищен архитектор и насколько он получит государственную поддержку в своем творчестве. Члены НОПРИЗ – СРО юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, которые занимаются организацией архитектурно-строительного проектирования, и НОПРИЗ в этом законе хотел бы видеть именно эту категорию субъектов архитектурной деятельности. Академия и тех понимает, и этих, поэтому держит некий нейтралитет.
– Четвертая сторона в лице Минстроя не принимает никакого участия?
– Четвертая сторона в прошлом году имела очень хороший задел, мы собирались в Минстрое рабочей группой по разработке этого закона, созданной еще в 2018 году, несколько раз.
Виктор Логвинов: «Здесь нельзя исключать и то, что на Минстрой оказывается разнонаправленное давление. Это наша позиция, и нам удалось договориться о том, что Минстрой поддержит её. Но есть позиция и другой стороны – строительного бизнеса, которая рассматривает архитектуру (и в этом есть суть трагедии нашей архитектуры) исключительно как подсобную подотрасль по созданию так называемой проектно-сметной документации (ПСД)».
что нужно знать начинающему архитектору? Отвечаю на вопрос подробно!
В результате все-таки мы достигли некого понимания задач закона с Минстроем, и, когда возникла необходимость делать доклад правительству Российской Федерации о состоянии архитектуры, то в нем Минстроем были правильно в принципе изложены все задачи этого закона. Я подчеркиваю это. То есть некое понимание ситуации в то время было. Правда, потом проект закона был на несколько месяцев отложен, так как в ответ на доклад мы не получили внятного сигнала от Правительства Медведева о том, согласны они или не согласны с такой постановкой вопроса.
– В интервью нашему агентству замминистра Дмитрий Волков четко и ясно сказал, что министерство хочет вернуть архитектора на стройку и сделать его полноценным ответчиком за стройку. Это официальная позиция Минстроя?
– Трудно сказать. Здесь нельзя исключать и то, что на Минстрой оказывается разнонаправленное давление. Это наша позиция, и нам удалось договориться о том, что Минстрой поддержит её.
Но есть позиция и другой стороны – строительного бизнеса, которая рассматривает архитектуру (и в этом есть суть трагедии нашей архитектуры) исключительно как подсобную подотрасль по созданию так называемой проектно-сметной документации (ПСД). Порой застройщику больше ничего и не нужно, кроме как проектно-сметной документации. Архитектура ему, как правило, не нужна. Но она нужна обществу, для этого и нужен закон.
– Каким образом вы согласуете мнение строительного бизнеса?
– Прямым образом не согласовываем, и это правильно. Потому что, если мы говорим о возвращении архитектуры в сферу культуры, как происходит во всех европейских странах, то нельзя советоваться с изготовителями музыкальных инструментов, как сочинять музыку. Но окольными путями, конечно, давление на Минстрой идет.
Прежде всего со стороны старых сотрудников, которые пропитались этой идеологией. Они по-другому уже не могут мыслить. Это долгий путь возвращения к тому статусу, который имеет архитектор за границей, с которым мы вынуждены конкурировать и на мировом рынке, и на рынке архитектурных услуг России. Статус архитектора и в мировой практике, и во всех международных документах как раз и заключается в том, что архитектор, получая большие права и обязанности, отвечает за качество построенного архитектурного объекта, а не ПСД.
– Не только за его фасад?
– Не только за фасад и тем более не за ПСД. И не так, как по действующему Градостроительному кодексу, по которому архитектор отвечает только за один раздел – одиннадцатую часть проектно-сметной документации.
– Можно ли сейчас с уверенностью сказать, что все-таки в новой редакции закона будет прописана ответственность архитектора за объект, то есть он будет его принимать? Или это 50 на 50?
– Такая договоренность была и с Дмитрием Волковым. Он понял эту нашу боль, и это отражено сейчас в нашей редакции.
– Будет ли в новой редакции закона уделено внимание такому вопросу, как допуск к профессии архитектора?
– Вы знаете, вопрос сложный, но «торговля корочками» законом просто исключена.
– Каким законом?
– Законом «О независимой оценке квалификации», который вышел в 2016 году и по которому мы сейчас должны действовать. По этому закону предусмотрена процедура квалификационной аттестации в Центрах независимой оценки квалификации – ЦНОКах, к которым предъявляется такое количество всяких требований, что торговля корочками там просто невозможна. Кстати, если обратиться к истории, то с 1995 по 2003 год существовало лицензирование архитектурной деятельности.
Виктор Логвинов: «Сейчас развелось множество разных учебных заведений, но мы в законе говорим только о тех учебных заведениях, которые соответствуют требованиям Министерства образования».
Квалификационные аттестаты, которые тогда назывались «Лицензия на самостоятельную архитектурную деятельность», выдавала очень авторитетная Аттестационная комиссия. Эта комиссия состояла из уважаемых представителей всех заинтересованных организаций. Сговор здесь был просто невозможен.
Это были архитекторы такого уровня, как замминистра, президент Академии или президент Союза. Они не могли из-за конъюнктуры или меркантильных соображений рисковать своим авторитетом и репутацией. Поэтому ни одного случая необъективности или коррупции за восемь лет не было замечено при том, что выдано три с лишним тысячи лицензий.
– Будет ли в новой редакции закона дано определение, что такое архитектурное образование?
– Сейчас развелось множество разных учебных заведений, но мы в законе говорим только о тех учебных заведениях, которые соответствуют требованиям Министерства образования.
– То есть российским стандартам?
– Именно российским стандартам.
– Надо ли понимать, что школа МАРШ таким стандартам не соответствует?
– Трудно сказать, но, если они следуют тем стандартам, которые утверждены Министерством образования РФ, то все хорошо. Здесь же главное не форма, частная или государственная, здесь главное – следование одним правилам и одной программе.
– Получается, что в МАРХИ программа больше, если там учатся больше, чем в МАРШе?
– Знаете, я не изучал этот вопрос, я не могу вам точно сказать, по какой программе МАРШ проводит свою образовательную деятельность. Насколько я знаю МАРШ, ведет только магистратуру на базе бакалавриата, оконченного в других вузах. Но я могу точно сказать, что архитектура – это профессия, которая требует знаний в десятке областей, а это может обеспечить только крупный вуз.
Виктор Логвинов: «Аттестацию будут проводить Центры оценки квалификации (ЦОК) в соответствии с федеральным законом «О независимой оценке квалификации», присуждая определенные уровни квалификации, а наш закон говорит о правах специалиста того или иного уровня».
– Но есть и архитектурные колледжи. Это ребята, которых и в архитекторы зачислить очень сложно, образование не позволяет?
– Архитектурные колледжи – это то, что было когда-то архитектурно-строительными техникумами, я сам заканчивал сначала архитектурно-строительный техникум и считаю это прекрасной школой, именно школой технических знаний. МАРХИ не дает таких технических знаний, поэтому архитектурные колледжи, если они выпускают качественных специалистов, получат возможность присваивать квалификацию в соответствии с новыми профессиональными стандартами архитекторов, градостроителей, реставраторов и так далее.
– В проекте новой редакции, будет существовать федеральная и региональная палата архитекторов, которая будет аттестовывать архитектора?
– В последней редакции этой палаты нет.
– Тогда кто будет проводить аттестацию?
– Аттестацию будут проводить Центры оценки квалификации (ЦОК) в соответствии с федеральным законом «О независимой оценке квалификации», присуждая определенные уровни квалификации, а наш закон говорит о правах специалиста того или иного уровня. Второй момент, по которому мы как раз ищем консенсус с Минстроем РФ, это то, чтобы в экзаменационные комиссии этих самых ЦОКов, входили только квалифицированные архитекторы, которые уже получили соответствующее подтверждение квалификации.
– То есть практикующие архитекторы?
– Практикующие и имеющие тот уровень квалификации, который они подтвердили на экзамене.
– Тут нельзя исключать человеческого фактора?
– На это ответил закон «О независимой оценке квалификации». Экзамены принимаются примерно, как в ГАИ. Все автоматизировано, все формализовано в виде трех вопросов и нажимания на кнопки, все ведется под видеонаблюдением и проверяется. И только после тщательной проверки выдается оценка.
– Экзаменуемый будет под определенным номером и больше ничего?
– Да, у нас цифровая экономика, а теперь и вся остальная жизнь цифровая.
– Все ли архитектурное сообщество положительно реагирует на то, что архитектор будет нести персональную ответственность за стройку? Получил архитектор какие-никакие деньги и не отвечает за стройку, ну и не надо, пошел дальше зарабатывать?
– Это вопрос профессиональной этики и профессиональной чести, чтобы довести тот объект, который ты задумал, до того состояния, в котором ты его видишь. Просто бросать работу на уровне проекта или концепции и не следить, как он будет реализован, это нечестно ни по отношению к заказчику, ни по отношению к своей профессии – архитектуре. Вообще этика очень тонкая материя и, казалось бы, очень эфемерная.
Виктор Логвинов: «Но даже у Американского института архитекторов, объединяющего лицензированных архитекторов США, есть предложение: давайте признаем лицензии и квалификационные аттестаты друг друга, подписав соответствующее соглашение. В этом случае нет вопросов. Кстати, этот путь рекомендует соглашение МСА «О международных стандартах архитектурной практики». Я думаю, что это тот путь, по которому мы пойдем с Белоруссией и с Казахстаном прежде всего».
Но я убежден, что без этики любой бизнес, в том числе архитектурный, превращается в слегка замаскированный и цивилизованный грабеж и заказчика, и потребителя, и своих коллег – сотрудников. Только этика делает бизнес социально ответственным и полезным для общества.
– Скажите, есть ли в проекте новой редакции закона, что-нибудь о работе иностранных архитекторов у нас в России? Есть ли для них какие-то определенные условия, ограничения?
– Здесь мы предлагаем, решение (еще не обсуждавшееся в Минстрое), принятое в международных отношениях – в дипломатии – это равноправие. Если наших архитекторов не пускают в Европу или в Америку и требуют с них, чтобы они прошли процедуру подтверждения квалификации (жесточайшую иной раз систему экзаменов, как в Америке), то мы просто не имеем права предоставлять полную свободу тем же американским архитекторам, которые не знают ни наших норм, ни культуры, ни менталитета, ни климата.
Мы говорим, что иностранные архитекторы могут участвовать в архитектурной практике в Российской Федерации наравне с российскими, проходя ту же самую процедуру подтверждения квалификации. Но даже у Американского института архитекторов, объединяющего лицензированных архитекторов США, есть предложение: давайте признаем лицензии и квалификационные аттестаты друг друга, подписав соответствующее соглашение. В этом случае нет вопросов. Кстати, этот путь рекомендует соглашение МСА «О международных стандартах архитектурной практики». Я думаю, что это тот путь, по которому мы пойдем с Белоруссией и с Казахстаном прежде всего.
– То есть начнете с евразийского сообщества. Как эти страны-соседи реагируют на такое предложение?
– Дело в том, что это сложный процесс, он одномоментно не решится. Потому что у всех стран бывшего СССР есть свое представление о допуске к профессии архитектора. Где-то это государственная лицензия, где-то это аттестат, выдаваемый Союзом, где-то это правила, близкие к европейским. Поэтому это будет процесс согласования, который требует достаточно длительных переговоров.
– Сейчас политика руководства Москвы такая, что на любой значимый проект приглашают иностранных архитекторов в компанию для создания конкуренции, что идет всегда на пользу. Но с принятием этого закона может получиться, что будет стоять определенный фильтр для иностранных архитекторов?
– Во-первых, есть такая форма, которая широко применяется в мировой практике, особенно по важным и сложным объектам – это консорциум. Как правило, приходя к нам на конкурс, иностранные архитекторы уже нашли здесь партнера, который будет проводить их как «сталкер» через наши нормативные дебри. Во-вторых, это специфика отбора на публичном конкурсе.
Публичный конкурс, который сейчас прописан в проекте закона, это конкурс на эскизный проект, а не на ПСД. Такой конкурс связан непосредственно со стройкой. Это только выбор направления дальнейшего развития и основные архитектурные решения.
Поэтому, если условием конкурса предусмотрено иное, и иностранные, и российские архитекторы могут участвовать в конкурсе на равных правах (анонимно, кстати) и побеждать в нем, а потом уже решать проблему участия в дальнейших стадиях. То есть все так сейчас и происходит. Никаких дополнительных препятствий проект закона не предусматривает.
– Во многих странах, в том числе европейских, есть государственная должность главного архитектора страны. Предполагает ли проект новой редакции такую должность у нас?
– Я не знаю таких примеров. Проектом закона предполагается должность главного архитектора только на уровне субъектов федерации и муниципальных образований. Эта тема и болезненная, и сложная, потому что у нас нет такого количества квалифицированных архитекторов, чтобы заполнить все вакансии во всех районах и поселках. Вопросу квалификационной аттестации архитектора, их правам и обязанностям придается в законе особое значение, и им посвящено несколько статей.
– До сих пор не удалось решить вопрос назначений главными архитекторами в нескольких регионах. В новом проекте закона что-нибудь будет прописано по этому поводу или нет?
– Да, на уровне субъекта Федерации должен быть главный архитектор субъекта Федерации со статусом заместителя руководителя региона.
– Даже заместитель руководителя региона?
– Да, это было распоряжение Владимира Путина. Высокий статус предполагает и соответствующие права. Другой вопрос, как это исполняется. Исполняется оно иной раз как бог на душу положит. Там, где очень сильное строительное лобби и руководитель региона не понимает значения архитектуры, и видит смысл только в квадратных метрах, оно исполняется формально.
– Мурманская область, где губернатором бывший заместитель Министра строительства Андрей Чибис, не имеет сейчас у себя главного архитектора. Как такое может быть?
– Это вполне для меня ожидаемо, потому что в Минстрое он проповедовал идеологию подчиненности архитектуры строительному комплексу. Губернатором он перешел с теми же настроениями и просто искренне не понимает необходимости архитектуры. Как французы искренне не понимают необходимости англичан.
– В новой редакции будут какие-то рычаги воздействия на губернаторов по этому вопросу?
– Там просто записано, что с этим статусом должен быть главный архитектор региона. Не надо все вешать на закон. Если не будет контроля, не будет и исполнения.
– При вручении государственной награды в Кремле Николай Шумаков обратился публично к Президенту Владимиру Путину с просьбой о скорейшем принятии закона. Почему надо обращаться к президенту?
– Дело все в том самом менталитете, идущем от постановления Совета министров и ЦК КПСС 1955 года, превратившем архитектуру в подсобную отрасль строительства с целью решения жилищной проблемы индустриальными методами строительства. Тогда это было необходимо, но прошло 60 с лишним лет, а представление о месте архитектуры осталось таким же. Это тормозит весь процесс и в Минстрое, и в других ведомствах. Хотя задача изменения этого положения поставлена еще 5 лет назад в декабре 2014 года. В Основах государственной культурной политики задача сформулирована как: «Повышение эстетической ценности архитектурной среды российских городов, государственная поддержка архитектурного творчества, признание архитектуры социально-значимым видом искусства».
– С приходом в правительство Марата Хуснуллина, как вы считаете, ускорится процесс принятия закона в нужной редакции, той, которую вы сейчас заканчиваете согласовывать?
– Поживем, увидим. Дмитрий Волков призвал всех нас не спешить с принятием закона, так как, по его мнению, еще не созрело некое новое архитектурное сообщество, которое примет эту идеологию как свою, как родную. Мне кажется, что здесь дело не в новых сообществах, а в ожидании Минстроем каких-то недвусмысленных сигналов от нового строительного начальства.
Я уже говорил, что 5 лет назад такие недвусмысленные сигналы уже были. Более того, в прошлом и позапрошлом году Владимир Путин не менее пяти раз говорил о важности градостроительства и архитектуры. Тормозить процесс принятия закона в ожидании создания какие-то нового профессиональное сообщества просто опасно. Такие сообщества создаются десятилетия, а за этот срок «Бобик может сдохнуть».
Источник: www.normacs.info
Команды: как работают архитектурные бюро
Тема Design Mate в июне – «Команды: дизайн как спорт и дизайн в спорте». Мы поговорили с шестью командами архитектурных бюро и узнали у них, как они выстраивают работу над своими проектами, сколько человек трудятся над одним проектом и какие офисные ритуалы помогают им сплотить команду.
Maxim Rymar archistudio
Сотрудники: 15 человек, из них 6 архитекторов и 5 дизайнеров Средний возраст: 35-37 лет График работы: гибкий, каждый сотрудник может выбрать диапазон времени начала рабочего дня, с 9.30 до 11.30
Максим Рымарь, архитектор, основатель «Maxim Rymar archistudio»: Крупный проект может реализовываться 1-2 года, так как мы очень плотно вовлечены в процесс и контролируем ход работ до самой сдачи объекта. Под каждый проект формируется команда – от 2 до 5-7 человек, – состоящая из дизайнеров и архитекторов. Для того, чтобы наиболее эффективно использовать творческий потенциал сотрудников и добиться максимальной синергии, учитываются личные особенности и склонности каждого участника рабочей группы.
В каждой рабочей группе есть ведущий специалист, или главный архитектор проекта – архитектор или дизайнер, который координирует работу группы в целом, коммуницирует со службой заказчика и стройкой по проектным вопросам. Руководитель студии принимает участие во всех проектах на всех стадиях – от разработки концепции до рабочего проектирования. Его вовлеченность в проект осуществляется через совместные мозговые штурмы, обсуждение важных и принципиальных моментов, касающихся как эстетических вопросов, так и технических решений.
Архитектурное бюро Wowhaus
Сотрудники: 65 человек, из которых 40 архитекторов, 2 ГАПа и 2 партнера бюро Средний возраст: 30-35 лет График работы: архитекторы начинают работать с 11:00 (это удобнее для тех, кто живет за городом) и по расписанию работают до 20.00, но обычно уходят с работы позже. Другие отделы работают стандартно с 10:00 – 19:00 (им так удобнее) Офисные ритуалы: собираться за общим столом, который стоит в обеденной зоне. Он переехал из старого офиса: бюро тогда было меньше, и стол использовался для общих совещаний и коллективных решений сложных задач. Теперь за ним обедают, а по вечерам собираются, чтобы рассказать друг другу о поездках, и отмечают праздники. В бюро есть не ритуал, а скорее добрая традиция: на дни рождения руководителей – Дмитрия Ликина и Олега Шапиро – дарить им креативные подарки, сделанные самими сотрудниками: видео или книги о жизни бюро. На свой день рождения Олег Шапиро собирает всех сотрудников бюро у себя на даче Проектов в год: более 40
В офисе бюро Wowhaus
Татьяна Старченко, Мария Хохлова, архитекторы бюро Wowhaus: В бюро есть глобальные проекты, такие как «Комплексное развитие территории Музея-Усадьбы Архангельское» и «Политехнический музей», над которыми бюро работает не один год; и есть небольшие – например, благоустройство жилых комплексов, которые четко регламентированы по времени. С небольшими проектами справится рабочая группа из двух-трех архитекторов.
Над крупным проектом может трудиться до 20 человек, но не единовременно, а поэтапно. Это происходит так: основная команда разрабатывает концепцию проекта, затем при дальнейшей разработке присоединяются дополнительно архитекторы, а также смежные специалисты: инженеры, генпланисты и все те, кто необходим. Со стороны обычно привлекаются эксперты по освещению, по озеленению, по транспорту, социологи и, если нужно дополнительно, инженерная служба. На каждый проект, будь он концептуальный или с «рабочкой», выделяется менеджер. У каждого менеджера – по несколько проектов от разных команд.
Архитекторы в бюро поделены на команды с ведущим архитектором во главе. Крупных и более-менее постоянных команд (по 5-7 человек) – четыре. Плюс есть небольшие команды из двух-трех архитекторов, которые могут присоединиться к крупной команде на большой проект, либо самостоятельно работать над проектами небольшого формата.
При бюро организована Интернатура Wowhaus: каждые три месяца приходят 5-8 интернов – молодые специалисты с архитектурным образованием, – которые также принимают участие в работе команд над проектом. С интернами придерживаются той же практики: прикрепляют человека к определенной группе на конкретный проект. Это помогает развить и навык командной игры, и чувство ответственности за свой вклад в общее дело. Помимо текущих проектов бюро интерны работают и над собственным интересным проектом: конкурсным или фестивальным. Например, над проектированием и реализацией объектов для Фестиваля фейерверков, фестиваля Архстояние, или концепцией Ревитализации Монорельса, которую в этом году бюро Wowhaus представило на выставке Арх-Москва.
Архитектурное бюро IND Architects
Сотрудники: 27 человек, из них 10 архитекторов, 15 дизайнеров и 2 административных работника Средний возраст: 29 лет График работы: гибкий Офисные ритуалы: настольный хоккей, празднование побед и наград, дней рождения сотрудников, раз в год устраиваем корпоратив с выездом на природу Проектов в год: около 30
В офисе бюро IND Architects
Амир Идиатулин, генеральный директор бюро, архитектор: В нашей работе не бывает штампов: проект может быть создан быстро, а может, нет, где-то потребуются два этапа, а где-то приходится дорабатывать нюансы в процессе. Нет одинаковых схем в работе. На этапе концепции мы ищем идею.
На стадии «Проектирование» разрабатываем рабочую документацию, чертежи, увязываем проект с инженерами, конструкторами. Всему предшествует знакомство с заказчиком, с площадкой, изучение особенностей экономики проекта – перед нами большой перечень вопросов. Бывает, что привлекаем специалистов со стороны, например, экономистов, социологов, градостроителей.
Для участия в иностранных конкурсах можем создать коллаборацию с зарубежным бюро. Наша цель – качественный проект, интересный. Для этого мы работаем в команде, генерируем идеи, обсуждаем «за» и «против», что-то принимаем, что-то – нет. Только в дискуссии выкристаллизовывается идея, обнаруживается верное решение. Бывает, что частью команды на какое-то время становится сам заказчик, и, поверьте, нередки случаи, когда проект от этого только выигрывает.
Архитектурное бюро V12 Architects
Сотрудники: 4 архитектора и 2 визуализатора Средний возраст: 25-35 лет График работы: гибкий, каждый выстраивает его под себя Проектов в год: от 4 до 8
Основатели бюро Елизавета Семенова и Евгений Щетинкин в интерьере спроектированной ими «Кулинарной лавки братьев Караваевых».
Елизавета Семенова, со-основатель бюро: В нашем бюро нет стандартизированного подхода к проектам, мы делаем ставку на уникальность каждого интерьера, каждого проекта, за который беремся, – это для нас очень важно. Если обобщать, то работа сводится, во-первых, к анализу контекста конкретного места и сопоставлению с задачей (функцией) будущего пространства. Также очень важна сама концепция. Это некая идея или история, короткую можно выразить в быстром скетче на салфетке.
На проектах мы работаем большой командой. Это архитекторы, визуализаторы, смежники, подрядчики по изготовлению изделий и поставке материалов, строители и команда заказчика. Хорошо, если работаем все, как одна семья, тогда результат отличный. Но подчас бывает сложно удержать проект в изначально задуманной концепции.
Вся сложность нашей профессии в том, чтобы разруливать проблемы по ходу и воплощать задуманное без потери идеи, качества и денег. Я думаю, многие архитекторы со мной согласятся: в работе мешает непонимание значения и роли архитектора заказчиком. Это такая глобальная российская проблема. Порой идет абсурдное распределение средств и сроков на проектах, и мы постоянно сталкиваемся с отсутствием вкуса у людей, вовлеченных в процесс воплощения объекта. Все это очень мешает проектировать качественные и эстетически цельные пространства, а ведь наша задача состоит как раз в этом.
Архитектурное бюро Panacom
Сотрудники: 10 человек, из которых 4 дизайнера Средний возраст: 35 лет График работы: гибкий Офисные ритуалы: отмечаем все победы и награды, дни рождения сотрудников, возвращения из путешествий с дегустацией национальных блюд Проектов в год: от 20 до 40
Арсений Леонович, основатель и главный архитектор бюро: В результате первого мозгового штурма определяется команда, которая в дальнейшем приступает к работе: кому-то проект более интересен, кто-то более компетентен в специфике, обратная реакция появляется практически всегда и моментально. Происходит постоянная аналитическая работа и согласно первым вводным по проекту, и на всех этапах его развития, и в финале.
При необходимости привлекаем различных специалистов: технологов, инженеров, консультантов по темам проектов (гастрономической, транспортной, образовательной и т.д.). Этапы в проекте всегда четкие: концепция и варианты, эскизный проект, рабочая документация. Как правило, сопровождаем все свои проекты, ведем «авторский надзор», доводим и оттачиваем решения в процессе реализации. Если проект для всех заинтересованных лиц был завершен успешно, и клиент вновь приходит к нам с предложением, мы рады моменту, когда все делятся воспоминаниями и рефлексируют по поводу прошлого опыта.
Источник: design-mate.ru