Ритуализация жизни заключается в почти механическом исполнении каждодневных действий людьми. Время каждого подчинено исполнению дел на благо государства.
В романе Замятина «Мы» у человека расписан режим дня, главный пункт которого — труд. Как заведенные, люди трудятся, выполняя нужную государству работу.
Главным распределителем времени в Едином Государстве является Часовая Скрижаль — «сердце и пульс Единого Государства» [Замятин, 1989, с. 314]. Скрижаль разбила жизнь людей на отрезки времени, в которые они все выполняют одно и то же действие.
Часовая Скрижаль каждого превратила в «стального шестиколесного героя великой поэмы» [Там же].
«Каждое утро с шестиколесной точностью, в один и тот же час и в одну и ту же минуту, — мы, миллионы, встаем, как один. В один и тот же час, единомиллионно, начинаем работу — единомиллионно кончаем. И сливаясь в единое, миллионнорукое тело, в одну и ту же, назначенную Скрижалью, секунду, — мы подносим ложку ко рту, — и в одну и ту же секунду выходим на прогулку и идем в аудиториум, в зал Тейлоровских Экзерсисов, отходим ко сну…» [Там же]. В 21.30 — Личный Час. И позже 22.30 на улицах никого не должно быть.
Четыре фундаментальных взаимодействия (видео 11) | Масштабы Вселенной | Космология и Астрономия
Есть и особые ритуалы, например, пышностью и торжественностью овеян ритуал казни. Толпа собирается на площади, где будет происходить казнь еретика. Его уничтожение совершает сам Благодетель, и народ застывает в восхищении перед ним, перед совершающимся ритуалом.
У обреченного на смерть «стеклянное лицо, стеклянные губы… руки перевязаны пурпурной лентой…
А наверху, на Кубе, возле Машины — неподвижная, как из металла, фигура того, кого мы именуем Благодетелем…» [Там же, с. 337].
«Одна из его громадных рук медленно поднялась — медленный, чугунный жест — и с трибун, повинуясь поднятой руке, подошел к Кубу нумер. Это был один из государственных Поэтов, на долю которого выпал счастливый жребий — увенчать праздник своими стихами.
…чугунный жест нечеловеческой руки. И, колеблемый невидимым ветром, — преступник идет… и вот шаг, последний в его жизни — и он лицом к небу, с запрокинутой назад головой — на последнем своем ложе.
Тяжкий, каменный, как судьба, Благодетель обошел Машину кругом, положил на рычаг огромную руку… Ни шороха, ни дыхания: все глаза — на этой руке… Неизмеримая секунда. Рука, включающая ток, опустилась. Сверкнуло нестерпимо — острое лезвие луча — как дрожь, еле слышный треск в трубах Машины. Распростертое тело — все в легкой, светящейся дымке — и вот на глазах тает, тает, растворяется с ужасающей быстротой. И — ничего: только лужа химически-чистой воды, еще минуту назад буйно и красно бившая в сердце…» [Там же, с. 338].
И снова в этом — яркое проявление садизма власти, глубокое наслаждение в уничтожении врага, осмелившегося подумать не так, как другие. Но самое главное — зрелищем упивается толпа.
«…это всякий раз было — как чудо… как знамение нечеловеческой мощи Благодетеля.
История антиутопий — Все об антиутопиях и книгах, сформировавших жанр
…десять женщин увенчали цветами еще не высохшую от брызг юнифу Благодетеля. Величественным шагом первосвященника Он медленно спускается вниз, медленно проходит между трибун — и вслед Ему поднятые вверх нежные белые ветви женских рук и единомиллионная буря кликов…
…что-то оглушающее, как гроза и буря — было во всем торжестве» [Там же, с. 339].
Праздник, чудо, торжество, очищение — такие ощущения создает этот сметроубийственный ритуал. Народ самозабвенно приветствует главного Палача. Люди искренне верят в то, что еретик заслужил смерти, а Благодетель совершает необходимый поступок.
Но только Благодетель знает, что, если бы жизнь в Государстве была бы идеальной, никто бы не хотел идти против власти.
Акт казни имеет цели — упиться властью тем, кому она дана, и показать остальным, что может ждать любого, кто осмелится выделиться из толпы, тем самым замахнувшись на Благодетеля и государственный режим.
Еще один ритуал в едином Государстве — ежегодно совершающийся День Единогласия, посвященный выборам Благодетеля.
«Завтра я увижу — могучую чашу согласия, благоговейно поднятые руки… Завтра мы снова вручим Благодетелю ключи от незыблемой твердыни нашего счастья», — пишет Д-503 [Там же, с. 398].
Герой насмехается над «беспорядочными, неорганизованными» выборами древних, когда заранее был неизвестен результат выборов. В Едином Государстве ни для каких случайностей нет места, никаких неожиданностей быть не может. И самые выборы имеют значение скорее символическое: напомнить, что «мы единый, могучий миллионноклеточный организм…» [Там же]. И история Единого Государства не знает случая, чтобы в этот торжественный день хотя бы один голос осмелился нарушить величественный унисон.
Выборы обставлены с такой же пышностью и торжественностью, как и казнь: Благодетель на аэро «нисходит с небес, как Иегова… такой же мудрый и любяще-жестокий» под звуки гимна. С эстрады читает предвыборную оду.
Затем установленный обычаем, пятиминутный предвыборный перерыв. Установленное обычаем, предвыборное молчание. Затем вопрос: «Кто «за» — прошу поднять руки». В ответ «шелест миллионов рук. Кто «против»?» [Там же].
Это был самый величественный момент праздника: все продолжают сидеть неподвижно, «радостно склоняя главы Благодетельному игу Нумера из Нумеров [Там же, с. 402].
Герой пишет «благодетельное иго», не замечая, какое противоречие вкладывает в эти слова: иго не может быть благодетельным, иго всегда захватывает и разрушает чужой мир, в данном случае, мир каждого человека.
Замятин иронизирует над этим абсурдным ритуалом: абсурдны выборы без права выбора, абсурдно общество, которое предпочло свободе волеизъявления единомыслия.
На первый взгляд кажется непонятным, для чего проводится День Единогласия, если выбирать не из кого и голосовать надо обязательно за Благодетеля.
Но для Благодетеля смысл очевиден: в очередной раз заставить людей ощутить себя маленькой частицей огромного многоголового тела и сплотить их в однообразную массу; еще раз насладиться властью и увидеть беспрекословное подчинение почти механических существ, и на всякий случай проверить, не затаился ли где в гуще этих людишек кто-то, кто дышит и думает не в унисон с остальными, и тут же изъять его из идеального единогласия, единомыслия.
Таким образом, ритуальный образ жизни ограничивает человека в действиях, сковывает его свободу обязательным исполнением этих ритуалов, то есть программирует человека на автоматическое выполнение действий, формируя серую однообразную массу, которой легко управлять.
Совершенно иную картину мы наблюдаем в романе К. Воннегута «Колыбель для кошки». День жителей Сан-Лоренцо не расписан по часам, каждый занимается тем, чем хочет. Единственный запрет — это читать книги Боконона.
Воннегут отходит от ритуализации жизни островитян — это является еще одним признаком эволюции антиутопии как жанра.
Театрализация действия — одна из сторон псевдокарнавала — ярко проявляется в романе Е. Замятина «Мы». Мир, в котором живут нумера Единого Государства, похож на театр во многом: налет театральности имеет окружающая обстановка: кажется, будто вокруг — одни декорации, настолько неестественно выглядят улицы: дома, тротуары полностью сделаны из стекла; в городе вообще нет живой природы: нет птичьего гомона, живой игры солнечных бликов, деревьев; в планировке улиц присутствует рациональный принцип: «непреложные прямые улицы… божественные параллепипеды прозрачных жилищ» — сплошная «квадратная гармония» [Арсеньева, 1993, с. 311]. Отсюда — ощущение искусственности мира, нарушенности органичности в природе.
Ритуализация жизни — еще один элемент театральности. Жизнь движется, не отклоняясь от нормы, как по написанному: каждый добросовестно исполняет свою роль, как актер в театре.
С театральным пафосом, патетикой исполняются особые обряды — День Правосудия, День Единогласия. Непременный атрибут — исполнение перед обрядом хвалебных од официальными поэтами. Казнь в День Правосудия больше напоминает хорошо отрепетированный спектакль, нежели смертоубийство.
Особое театральное представление — выборы Благодетеля в День Единогласия. Здесь — особая театральная пышность — избирается «шутовской король» — главный участник карнавала. Люди, участвующие в его избрании — одновременно и зрители, и актеры, наслаждающиеся зрелищем. Каждый знает свою роль, этапы обряда, кульминационную точку и развязку действия.
Главный актер антиутопического театра — Благодетель, все время играющий со своими подчиненными. Он же — главный режиссер, распределяющий роли. Антиутопический театр структурно напоминает кукольный театр, в котором люди — марионетки, послушно исполняющие волю правителя.
У Замятина в романе можно выделить и так называемые «аттракционы», сопровождающие псевдокарнавал. Аттракцион — «эффектный (привлекающий внимание зрителей) номер программы в цирке или развлечение в парке» [Тимофеева, 1974, с. 79].
Власть часто использует в своей игре аттракционность. Ярким примером аттракциона, исполняющим Благодетелем, является номер названный Д-503 «Сошествием с небес». Это номер, открывающий представление по поводу выборов (избрание «шутовского короля»): «Все глаза были подняты туда, вверх: в утренней, непорочной, еще не высохшей от ночных слез синеве — едва заметное пятно, то темное, то одетое лучами. Это с небес нисходил к нам Он — новый Иегова на аэро, такой же мудрый и любяще-жестокий, как Иегова древних. С каждой минутой Он все ближе — и все выше навстречу ему миллионы сердец — и вот уже Он видит нас… намеченные тонким голубым пунктиром концентрические круги трибун — как бы круги паутины, …и в центре ее — сейчас сядет белый, мудрый Паук — в белых одеждах Благодетель.
Но вот закончилось это великолепное Его сошествие с небес, медь гимна замолкла, все сели…» [Замятин, 1989, с 400].
Аттракцион представляет собой и таинственное исчезновение I-330 за дверью шкафа в Древнем Доме почти на глазах у Д-503.
Герой антиутопии «Мы» тоже живет по законам аттракциона. Он эксцентричен. В этом «нет ничего удивительного: ведь карнавал и есть торжество эксцентричности» [Ланин, 1996, с. 13]. Он кажется необычным, странным, выходящим из ряда вон тем, что начинает испытывать сомнения в идеальности окружающего мира.
«Сочинение записок человеком из антиутопического мира становится аттракционом» [Там же]. Желание привлечь внимание читателей своими записями — в данном случае читателей из других цивилизаций — и выливаются в аттракцион. Этот ход — опять же выходящий их ряда вон, так как в антиутопическом государстве это не приветствуется, более того, считается отклонением от установленных норм, преступлением.
Мир романа К. Воннегута тоже напоминает театр, но очень своеобразный — это театр, в котором главными героями являются страх, ложь, абсурд.
Жизнь людей идет не так размерено, как е Едином Государстве. Никто не знает, что ждет его завтра, что предпримет власть. Главное, к чему приучены люди — это лгать.
Как и у Замятина, в романе Воннегута можно обнаружить сюжетные эпизоды-аттракционы. Но опять же, особенность их — в атмосфере, составляющей их основу. А это те же страх, ужас, ложь.
Один из ярких примеров аттракциона — поиск Боконона. «Боконон уютно скрывался в джунглях, там писал, проповедовал целыми днями и кормился всякими вкусностями, которые приносили его последователи.
Маккэйб собирал безработных, а безработными были почти все, и организовывал огромные облавы на Боконона. Каждые полгода он объявлял торжественно, что Боконон окружен стальным кольцом и кольцо это безжалостно смыкается.
Но потом командиры этого стального кольца, доведенные горькой неудачей чуть ли не до апоплексического удара, докладывали Маккэйбу, что Боконону удалось невозможное.
Он убежал, он испарился, он остался жив, он снова будет проповедовать. Чудо из чудес!» [Воннегут, 2011, с. 153].
Боконона так и не поймали, потому что Маккэйб понимал, что без святого подвижника ему не с кем будет воевать и сам он превратится в бессмыслицу. «Папа» Манзано тоже это понимает.
«Чем больше разрасталась живая легенда о жестоком тиране и кротком святом, скрытом в джунглях, тем счастливее становился народ. Все были заняты одним делом: каждый играл свою роль в спектакле — и любой человек на свете мог этот спектакль понять, мог ему аплодировать. …Жизнь стала произведением искусства!» [Там же, с. 154].
Аттракционами являются казни на площади.
Так же, как и в романе Е. Замятина, в антиутопии К. Воннегута аттракцион представляют собой книги Боконона, которые считаются запретными, но у каждого островитянина они лежат на ночном столике. «…Спросил у Стэнли, дворецкого Фрэнка, нет ли у них в доме экземпляра Книг Боконона. Сначала Стэнли сделал вид, что не понимает, о чем я говорю. Потом проворчал, что Книги Боконона — гадость. Потом стал утверждать, что всякого, кто читает Боконона, надо повесить на крюке. А потом принес экземпляр книги с ночной тумбочки Фрэнка» [Там же, с. 167].
Итак, сравнивая два мира-театра романов русского и американского писателей, можно отчетливо заметить, что в основе театрализации действия Единого Государства лежит радость, восхищение, блеск, пусть с точки зрения читателя и бессмысленные, кощунственные, абсурдные, а в основе театрализации действия Сан-Лоренцо — только отрицательные, жуткие человеческие ощущения.
Явление квазиноминации широко представлено в романе Е. Замятина «Мы», тогда как в романе К. Воннегута «Колыбель для кошки» используются человеческие имена. Это еще раз говорит об эволюции жанра антиутопии.
В утопическом Государстве Замятина многим понятиям даны новые названия, отражающие сущность идей этого государства. Так, в «Мы» правитель имеет название Благодетель. Государство названо Единым Государством. Агенты, занимающиеся слежкой — Хранители, их учреждение — Бюро Хранителей. Единое Государство имеет следующие понятия: нумера, Часовая Скрижаль, Материнская, Отцовская, Нормы, Личные Часы, Сексуальное Бюро.
Наименование Благодетель уже в силу своей семантики олицетворяет собой доброжелательность. Благодетель воспринимается народом — как Благодетель, но воспринимается искаженным сознанием. Благодетельность его в том, что он «связывает по рукам и ногам благодетельными тенетами счастья» [Замятин, 1989, с. 400], лишает свободы, окружает безопасностью, самолично устраняя врагов народа. Истинная враждебная сущность скрыта за высоким наименованием.
Шпионы в Едином Государстве названы Хранителями. Их название — от сравнения с ангелами-хранителями, «приставленными от рождения к каждому человеку» [Там же, с. 339]. Они выполняют особую миссию — охраняют безопасность каждого, замечая любое движение не в такт со всеми и тут же извлекая человека из потока массы, дабы оградить нарушителя «от дальнейших ложных шагов».
«Хранители — шипы на розе, охраняющие нежный Государственный Цветок от грубых касаний…» [Там же, с. 352].
В результате Благодетель и Хранители по своей истинной сущности являют собой прямую противоположность наименованию. Как утопия Единого Государства на самом деле антиутопия, так Благодетель и Хранители — антиблагодетель и антихранители.
Суть Единого Государства не совсем отвечает заявленному названию. Люди едины перед лицом Государства в неимении свободы, в вытравленной индивидуальности, в том, что представляют собой однообразную, бездушную, бездумную массу. Все как один похожи друг на друга. Но единства нет среди людей. Нумера разобщены, каждый сам по себе — нет дружбы, любви, связывающих людей воедино.
Каждый в любой момент готов на донос, предательство. Так что в этом смысле наименование опять же прямо противоположно сути.
Одним из ярких примеров квазиноминации в романе Замятина является переименование понятия «люди» в понятие «нумера» и замен имен цифровыми обозначениями. Нумер имеет неодушевленное значение, как машина. Единое Государство и стремится сделать из людей рабов, бездушно, автоматически исполняющих свои обязанности. Поэтому понятие «нумера» полностью соответствуют поставленной цели власти.
Понятия «Материнская, Отцовская Нормы» также соответствуют идеологии государства. Только нумера, соответствующие этим нормам, имеют право быть матерью или отцом. Лишь они смогут произвести на свет достойных нумеров, отвечающих строгим требованиям власти.
На первый взгляд кажется ненужным название «Личные Часы» — это тот же отдых, как и ночью. Но на самом деле оказывается, что ни понятия «отдых», ни самого явления в Едином Государстве нет. Ночью спать — не значит отдыхать, а значит исполнять очередную обязанность. И ночью — все на виду. А в Личные Часы — шторы на окнах опущены, и каждый волен делать, что захочет.
Итак, проанализировав оба романа, мы пришли к выводу, что ритуализация жизни граждан присутствует только в романе «Мы» Е. Замятина, тогда как К. Воннегут отходит от этой особенности жанра.
В романе «Мы» нумера носят одинаковую одежду, получают розовые талоны и едят одинаковую пищу. Там, где царит ритуал, невозможно хаотичное движение личности. Напротив, ее движение запрограммировано.
Замятин показал, как ритуальный образ жизни ограничивает человека в действиях, сковывает его свободу обязательным исполнением этих ритуалов, то есть программирует человека на автоматическое выполнение действий, формируя серую однообразную массу, которой легко управлять.
Еще одна из сторон псевдокарнавала — это театрализация действия. Жизнь, в котором живут люди превратилась в произведение искусства. Каждый играл свою роль в спектакле, и, хотя жизнь была такой же тяжкой, люди уже меньше думали об этом.
Дома, улицы, природа — все это напоминает декорации. С театральным пафосом исполняются праздники, выборы, поиск Боконона, казни и пытки.
Таким образом, сравнивая два мира-театра романов русского и американского писателей, можно отчетливо заметить, что в основе театрализации действия Единого Государства лежит радость, восхищение, блеск, пусть с точки зрения читателя и бессмысленные, кощунственные, абсурдные, а в основе театрализации действия Сан-Лоренцо — только отрицательные, жуткие человеческие ощущения.
Что же касается квазиноминации, то это явление широко представлено только в романе Е. Замятина. Предметам, явлениям и людям даны новые названия, которые по своей истинной сущности являют собой прямую противоположность наименованию.
Выводы по второй главе
Роман Е. Замятина «Мы» является классической антиутопией. Основные черты жанра, заложенные русским писателем, воплощаются в романе К. Воннегута «Колыбель для кошки». Но эти черты по-разному реализованы в романах.
Мысль о том, что будущее выглядит ужасно, объединяет их, но образ этого будущего в представлении двух авторов разный.
Романы писателей включают в себя описание утопических государств, но если внимательнее присмотреться к Единому Государству и Сан-лоренцо, на деле они окажутся антиутопическими. Они в полной мере отражают идеи тоталитарных государств. В них царит псевдокарнавал, имеет место бездушная преступная власть, технократия, подавленная личность.
Во главе каждого их государств стоит личность, в чьих руках сосредоточена власть, охватывающая все стороны человеческой жизни: у Замятина — это Благодетель, который лично казнит еретиков, а в романе Воннегута во главе государства — «Папа» Монзано.
В обоих романах государство пошло по пути подавления всего, что могло бы хоть как-то напомнить о человеческой свободе. Лишить жизнь и личность духовного, чувственного начала, строго ограничить, регламентировать мир человеческого «я» — главные цели государств. Это один из законов псевдокарнавала.
В романе «Мы» первым шагом к этому было введение сексуального закона, который свел великое чувство любви к «приятно-полезной функции организма», такой же как «сон, физический труд, прием пищи, дефекация и прочее» [Замятин, 1989, с. 321]. Затем Единое Государство отняло у своих граждан возможность интеллектуального и художественного творчества.
По такому же пути шло государство и в романе «Колыбель для кошки». Власть «Папы» Монзано стремится уничтожить в человеке мысли, чувства, подавить свободу.
В обоих романах ярко видна уравниловка людей. Все одеты в одинаковые одежды, мужчины почти не отличаются от женщин, все на одно лицо. Это обезличенная энтузиастская толпа, которая легко поддается железной воле правителей.
Для чего же в тоталитарном обществе власть стремится уравнять людей, тем самым сделав из народа однообразную массу? Ответ очевиден: однообразной массой, доведенной до такого состояния, когда личность перестает считать себя индивидуальностью, легко управлять. С помощью такой массы, где каждый ощущает себя не больше чем «винтиком», функцией в системе сложной машины, можно осуществить любой задуманный идеал.
Идеалом любой утопии является всеобщее равенство. Е.Замятин и К.Воннегут отвергают этот принцип как принцип, уничтожающий в человеке индивидуальность. Они доводят до логического конца эту идею утопии и показывают, что равенство способно обернуться всеобщей одинаковостью и усредненностью. На самом деле этот принцип намного страшнее, чем кажется на первый взгляд.
Ведь уровнять всех людей — это не просто вычеркнуть «я», это значит убить человека в человеке. Быть как все — значит быть никем. Значит, стать таким же механизмом с запрограммированными действиями, как и все остальные. Значит, стать низшим существом, элементарной частицей, в точности такой, как и окружающие. Все это нужно для того чтобы управлять людьми.
Люди превращаются в массу. А массой управлять легче.
Еще одна из сторон псевдокарнавала — это театрализация действия. Жизнь, в котором живут люди, превратилась в произведение искусства. Каждый играл свою роль в спектакле, и, хотя жизнь была такой же тяжкой, люди уже меньше думали об этом.
Дома, улицы, природа — все это напоминает декорации. С театральным пафосом исполняются праздники, выборы, поиск Боконона, казни и пытки.
Таким образом, сравнивая два мира-театра романов русского и американского писателей, можно отчетливо заметить, что в основе театрализации действия Единого Государства лежит радость, восхищение, блеск, пусть с точки зрения читателя и бессмысленные, кощунственные, абсурдные, а в основе театрализации действия Сан-Лоренцо — только отрицательные, жуткие человеческие ощущения.
Что же касается квазиноминации, то это явление широко представлено только в романе Е. Замятина. Предметам, явлениям и людям даны новые названия, которые по своей истинной сущности являют собой прямую противоположность наименованию.
Источник studbooks.netРоссии предрекли квазирыночный курс доллара и евро
Курсы доллара и евро падают на основании анонсированных санкций против Мосбиржи, Национального клирингового центра (НКЦ) и Национального расчетного депозитария (НРД). Такой набор не позволит и дальше продолжать валютные торги в долларах и евро. Это приведет к вынужденной установке искусственного или квазирыночного курса. Об этом в разговоре с Лентой.ру заявил генеральный директор аналитического агентства «БизнесДром» Павел Самиев.
«Курсы сейчас реагируют на анонсы тех новых санкций, которые могут быть применены к Мосбирже, НКЦ, НРД — то есть, ко всей инфраструктуре, — сказал аналитик. — Эти ограничения не позволят и дальше продолжать валютные торги в долларах и евро. В таком случае расчетные курсы будут устанавливаться уже самим ЦБ».
В таком случае, как объяснил Самиев, курс перестанет быть рыночным, установленным на торгах самими участниками рынка. На ожидании этого и происходит падение.
«Сказать, что каким-то образом это связано с инфоповодом о присоединении новых территорий, нельзя. Также и после непосредственного присоединения вряд ли что-то изменится. Не думаю, что в дальнейшем что-то сильно изменится, рынок и так отрабатывает данный сценарий», — считает собеседник «Ленты.ру».
В случае, когда курс устанавливается самим регулятором, он перестает быть рыночным, а становится искусственным. Пока неизвестно, на чем будет основан механизм установления курса ЦБ, будет ли он учитывать влияние спроса и предложения на валюту.
«Если мы вспомним СССР, то там курс был полностью оторван от спроса и предложения, отсутствовал легальный рынок. Но, возможно, в нашем случае какой-то рынок, внебиржевой, на основании сделок, все же сохранится. Сложно угадать, каким будет новый механизм, но, вероятно, курс в итоге окажется не совсем искусственным, а квазирыночным», — заключил Самиев.
На данный момент США не вводили санкций против организаций группы Московской биржи, действуют только персональные в отношении ее бывшего и действующего руководства. Однако в среду, 28 сентября, стало известно, что США собираются ввести новые санкции против связанных с российским государством финансовых учреждений, имеющих большое значение для экономики страны.
Источник lenta.ru10 инновационных материалов, которые изменят ваш взгляд на строительство и отделку
Новые материалы и технологии появляются сегодня едва ли не каждый день. Какие-то вызывают лишь улыбку, а какие-то способны изменить мир. В этой статье мы собрали 10 разработок последних лет, которые наглядно доказали нам, что невозможное — возможно
Самовосстанавливающийся бетон
Бетон — материал, без которого не обходится, наверное, ни одна стройка. Он обладает огромной прочностью и способностью выдерживать колоссальные нагрузки. Но под воздействием влаги, ветра и других внешних факторов монолит постепенно разрушается. Казалось бы, решить эту проблему невозможно.
Но специалисты из Голландии разработали удивительную технологию, благодаря которой бетон восстанавливаться без участия человека. Он в буквальном смысле реставрирует сам себя.
Как это работает? В состав бетона вводят молочнокислый кальций, а потом заселяют его живыми бактериями, которые питаются этой добавкой. Перерабатывая ее в известняк, эти микроорганизмы заделывают трещины и каверны. Пока эта разработка еще не получила широкого распространения, но возможно, в будущем она совершит революцию в строительстве, позволив отказаться от ремонтных работ.
Стеклянная черепица
Продукт, изготовленный швейцарской компанией SolTech Energy, способен удивить даже взыскательного архитектора. Стеклянная черепица станет прекрасным украшением дома, но есть от ее использования и реальная польза. Этот материал способен накапливать солнечную энергию, благодаря чему даже ночью поверхность крыши остается теплой. А значит, на ней не собирается снег.
Подходит ли такое решение для северных регионов — вопрос спорный. Но в странах с умеренным климатом стеклянная черепица показывает себя наилучшим образом.
По прочности стеклянная черепица не уступает керамической. И хорошо с ней комбинируется, так как совпадает по размерам, толщине и форме
При укладке под черепицу подстилают полотно из черного нейлона. Когда солнце нагревает стеклянную поверхность, нагревается и воздух под ней. И эту энергию можно использовать не только для обогрева крыши, но и для других нужд. Так, если проложить под кровлей трубы и пустить по ним воду, система станет дополнительным источником тепла для мансарды.
Смарт-стекло
Продолжая «стеклянную» тему, расскажем о разработке, позволяющей сделать прозрачный материал непрозрачным одним прикосновением руки. Этот волшебный эффект достигается довольно просто. Между двумя стеклянными панелями помещают жидкокристаллическую пленку и пропускают через нее электричество. При подаче энергии кристаллы меняют ход движения, выстраиваясь перпендикулярно поверхности стекла, и оно становится прозрачным. Но стоит выключить ток, как частицы возобновляют броуновское движение, и материал мутнеет, делаясь непроницаемым для взгляда.
Несмотря на наличие токопроводящего слоя, «умное» стекло можно использовать в помещениях с высокой степенью влажности
Токопроводящий бетон
Попытки сделать бетон токопроводящим предпринимались давно, но заметных успехов в этой области удалось достичь лишь недавно. Уникальная разработка под названием Shotcrete принадлежит ученым университета Небраски. Используя особый минерал (магнетит), а также добавки из металлической и углеродной пыли, специалисты придали бетону новые полезные свойства. Теперь он может не только отражать, но и поглощать электромагнитное излучение.
Новый материал предназначен в первую очередь для строительства дорог, тротуаров и взлетно-посадочных полос, которые не будут покрываться льдом даже в самые сильные морозы. По сути, речь идет о «теплых полах» неограниченной площади.
Светопрозрачный бетон
Светопрозрачный бетон — звучит, как нечто взаимоисключающее. Но, как ни удивительно, такой продукт существует. Материал пронизывают оптоволоконные нити, способные пропускать свет и при этом выдерживающие довольно большие нагрузки.
Разработчики утверждают, что светопрозрачный бетон можно использовать в самых разных сферах — при возведении стен с подсветкой, строительстве бассейнов и создании ландшафтных композиций. Материал отличается высокой прочностью на сжатие — от 70 МПа, а его водопоглощение не превышает 1%.
Сегодня светопрозрачный бетон стоит довольно дорого — плита площадью 2 м² толщиной 2 м обойдется в 15 000 руб. Но в дальнейшем планируются удешевление.
Гибкая керамическая плитка
Еще одно противоречивое словосочетание — гибкая керамическая плитка. Речь идет о композитном изделии под названием Flexi Clay. Он изготавливается из традиционной глины, в которую замешивают пластификатор, придающий изделию эластичность. А для армирования служит прочное стекловолокно.
Размеры плитки варьируются от 253×40 до 2400×1200 мм. Толщина же составляет 2-4 мм. Внешне материал не отличается от обычной жесткой облицовки. Новинку можно использовать как для внутренней, так и для внешней отделки. Средний срок службы составляет 20 лет.
Гибкую плитку можно изгибать под прямым углом, не опасаясь растрескивания. Но для ее укладки необходимо использовать особопрочный клей
Деревянные гвозди
Металлический гвоздь, известный нам с древнейших времен, прекрасно справляется со своими задачами. Но назвать его идеалом нельзя. Проблемы возникают при необходимости разобрать деревянную конструкцию. Приходится тратить много времени и сил на выдергивание крепежных элементов, которые часто гнутся и застревают намертво.
Есть и еще одна неприятность — железные гвозди подвержены коррозии. Ржавея, они не только разрушаются сами, ослабляя соединение, но и оставляют на поверхности доски неряшливые рыжие пятна.
Изобретение Beck Fastener Group решает все вопросы разом. Это гвозди из. дерева, точнее, массива бука. При разборе деревянной конструкции их не нужно выдергивать — можно просто распилить или сломать. И конечно же, ни о какой коррозии не может быть и речи.
Деревянные гвозди забивают при помощи пневматического пистолета. Предварительное засверливание не требуется
Крепежные элементы, получившие название LignoLoc, имеют диаметр 3,7 мм и длину от 50 до 65 мм. Стоит отметить, что по прочности деревянные гвозди уступают металлическим. Использовать их в капитальном строительстве нельзя. Но они прекрасно подходят для внутренней отделки, а также могут пригодиться при изготовлении мебели.
Самый теплый кирпич
Казалось бы, усовершенствовать кирпич уже просто невозможно — рынок предлагает множество вариантов этого стенового материала под все случаи жизни. Но специалисты швейцарского исследовательского института Empa смогли нас удивить, совместив в одном изделии керамику и теплоизоляцию. Так получился самый теплый кирпич в мире — «Аэробрикс». Его полости заполнены так называемым аэрогелем — синтетическим веществом, похожим на легкую пену.
Благодаря этой инновации кирпич сопротивляется холоду в 8 раз лучше, чем обычный, аналогичного размера. Кроме того, он достойно выдерживает нагрев до 300°C. К сожалению, на настоящий момент «Аэробрикс» не используют массово — слишком уж это дорого. Один квадратный метр стены обходится в сумму порядка 30 000 руб. Но со временем технология будет дешеветь, становясь все более доступной.
Хвойные панели
Этот материал появился благодаря тенденции к использованию экологически чистых продуктов. Сырьем для него служит спрессованная еловая хвоя. В качестве связующего выступает содержащаяся в иглах клейкая смола. Никакие другие химические вещества в производстве не задействованы. В результате получается листовой материал, который используют в качестве подложки под ламинат и паркетную доску.
Размер хвойных панелей — 590 × 850 мм, толщина же может составлять 3-7 мм. На пол их укладывают по диагонали, встык, и фиксируют скотчем, чтобы предотвратить расползание.
Хвойный агломерат хорошо сохраняет тепло, но не отличается высокой прочностью. Кроме того, во влажной среде он может покрываться плесенью
Гибкое дерево
Это словосочетание не следует понимать буквально. Сделать древесный массив по-настоящему гибким пока еще не удалось. Зато удалось найти элегантное компромиссное решение, наклеив треугольные деревянные дощечки на полимерную сетку. В результате получились своего рода обои, которыми можно отделывать криволинейные поверхности — ниши, колонны, арки и проч.
Отделочный материал под названием Wood-Skin выпускается в панелях размером 2500 x 1250 см и 3050 × 1525 см. Толщина варьируется в диапазоне от 3 до 30 мм. Лицевая поверхность плитки может быть выполнена из различных видов шпона, а также керамики, металла, пластики и даже камня. Но наибольшей популярностью пользуется, конечно же, дерево.
Панели из «гибкого дерева» позволяют использовать точечную подсветку. Монтаж материала производят при помощи встроенных крючков и натяжных тросов
Источник www.zaggo.ru